Проигрывать - горько. А когда ставки высоки, когда ты рискуешь потерять все; когда ты обретаешь только опыт, не менее горький - больно ли? Когда на кону жизни и судьбы - тревожно? Когда противник сильнее? Страшно. Страшно горько.
Когда не желаешь, но поединок неизбежен, когда в ход идут грязные приемы, когда исход предречен; когда нет шансов, когда вокруг - смерть и война? Горько; ужасно, неотвратимо. Это была партия. И она проиграла.
Погода не имеет значения. Ей жарко, она мечется. Она растапливает иней, она прорывается сквозь кусты, оставляя на колючих ветках клоки крапчатой шерсти. Она азартна, она порывиста. Есть ли у неё время думать?
Полная луна вот-вот взойдет. Есть ли выход? В воздухе застыли мелкие кристаллики льда. Мелкие - как ее шансы. Время все утекает.
Если нет выхода, если приходится сдаваться - горько ли? Если от исхода зависит не ее судьба - страшно? Страшно. Страшно горько.
Если верного выхода нет, если все напрасно - обидно ли? А если всего два хода - и в никуда - это страшно? Страшно. Страшно обидно.
Она не решила; во рту стоит горечь - полынь. Полынно - верное описание; нет ужаса, но нет покорности; и нет страха, но есть решимость.
И травы не дают желанного спокойствия. Ум нетрезв, инстинкты спят. Нет времени, нет сил; она устала - так ли? Она шагает, и неслышная ранее поступь кажется ей громкой, как стук поваленного дерева; она даже думает, что ее слышно там, в лагере противника.
Она устала? Но есть ли у нее на это право - на усталость, на слабость? Она знала: она азартна. Но, плетя свой собственный сюжет, - подозревала? Думала ли, к чему это приведет?
Она устала. Устала - и мечтает о передышке. Ее взгляд померк, размышления стали лихорадочны. Она не разбирает дороги, хвост ее тянется по земле. Она устала - но время не ждет. Не решила, не знала, от себя, увы, не убежала, но луна вот-вот взойдет. И взойдет новая звезда - звезда Дымохвата. Звезда новой жизни - жизни изгнанников или предателей.
Когда ты решаешь, когда на тебе жизни - тяжело? Тяжко ль - когда выбор есть, но варианты ведут в бездну - неизвестности и смерти, непроглядную и бездонную?
Она не знала. До сих пор жизнь, данная ей для защиты соплеменников и жизнь, которая несла решительность, были для нее необъяснимы. Теперь же, когда она готова была потратить все девять, чтобы не делать выбора, она поняла ту боль, испытанную на церемонии; и она снова ее испытывала - иначе, не физически - но точно хуже, проникновеннее. Она должна была защитить соплеменников - но кого? Ветер не шептал, звезды молчали - это была ее борьба, ее битва. Это должен быть ее выбор, судьбоносный и тяжелый.
Ей было тяжело. И горько - никогда еще ни она, ни кто-либо еще не стоял перед подобным выбором. И честь скромно мялась в уголке: спасти одну жизнь, но бросить и ее, и остальные в бездну, или наблюдать, как умирает та, за взрослением которой она наблюдала, а потом - за погибелью остальных, не менее близких, и терять собственные жизни - по сути, ответа не было.
Она все шагала. И до ответа оставалось несколько мгновений - решающих и неясных на фоне темного неба, в свете ярких зимних звёзд.
***
Мороз крепчал, и звезды в небе казались далекими крупинками льда. Под лапами тоже был лед, до абсурдности обжигающий. Казалось, что лед - не там, внизу, - ты и есть лед, подогреваемый жадным огнем. И медленно таешь, не выдерживая жара - тушишь пожар, разгорающийся под тобой.
И ей хотелось бы растаять, если бы это потушило тот огонь, что разгорелся не без ее участия. Увы, погас лишь костер азарта, пожирающий ее душу. И сейчас тлеет, пуская едкий дым ввысь, последний его уголек. Как символ последнего же, решающего хода, который она сделает скоро. Необдуманного и спонтанного.
Игра. Все это была игра - ее и ее соперника. И охватывал, бывало, пыл гнева, когда ходы были провальны; тогда же, когда успех был виден, когда он приближался, пожирало, подобно жадному пламени, радостное возбуждение. И она горела - так было всегда. Она была огнем, не добрым и не злым, пылающим и требующим подпитки - и сейчас она лед, но вокруг - всепожирающая пламень. Сколько жизней унес ее огонь? Гораздо больше, чем могла бы прожить она, но меньше, чем мороз ее противника. Холод был стихией Кленозвёзда - чуждого и непонятного, но столь же яростно-азартного. Иначе, чем она; он не был порывист, и планы, которые выполняли воители Сумрака, не были столь же спонтанны, сколь ее собственные - это было изящно, но сквозило расчетом и холодом, с которым продумывалось.
Кленозвёзд был достойной противоположностью ей, горячей голове. И она его искренне ненавидела, но готова была поклясться, что Сумрачный предводитель к ней холоден. Весь его интерес заключался в игре, которая длилась жизнь. У нее было их девять - больше. И она чувствовала, что успех близок; Кленозвёзд был - был. Теперь есть Горящая Звезда, столь же ненавидящий ее, сколь она его и его предшественника. Он тоже огонь - но не огонь азарта. Новый предводитель, в отличие от нее и ее противника, не играл в эти игры, негласные и жестокие. Он решил, что кровопролитье должно окончиться кровопролитьем, и это было его право - настало время завершающего хода. Ее хода.
Когда один из соперников был огнем, второй должен был стать льдом - такова закономерность. В ином случае один покидал игру. Надолго - пока пламя не погаснет - или навсегда. Выход был один - прочь. В тяготы. В бездну - невозможно холодную. Такую, которая сделает из нее осколок льда.
- Мы забираем нашу воительницу.
Крапчатая Звезда сделала свой выбор. Она была огнем, который покинет эту игру. Смысла продолжать не было. И лишь полынная горечь поражения не желала отпускать.
