- Нее мужик. Иди лесом. У тебя бороды нет. Нет бороды - нет любви. Так что прости, ничего у нас с тобой не выйдет. – Безапелляционно констатировал дворф, и на этот раз его внутренние Монти пришли к согласию. Тут Монти привлёк человек без глаз и с рогами, на которого он раньше внимания не обращал.
- Святой Морадин! – Выругался Пайтон. – Ну и страшилище. Черти на нижних уровнях абисса и то симпатичней. Знаешь парень. Если уж у кого-то начинают расти рога, то либо ему их кто-то наставил, либо он всё же на службе силы зла. Ба-ха-ха! – Монти грубо заржал собственной шутке, развернувшись к парочке работорговцев, которые как раз говорила с охранником. Часть про складность разговора злой Пайтон упустил, но попал на самые сливки – тот момент, когда работорговцы подтвердили, что Пайтон был прав – его пытались подловить.
Светлая часть негодовала. Ему хотелось утешить слепого, врезать работорговцам так легко играющих с чужой жизнью, но эта часть была бессильна. Вокруг было слишком много зла. Так что вместо того что бы разозлиться, злобный и безумный Пайтон уставился прямо на работорговцев и снова грубо заржал.
- Ба-ха-ха! Так и знал! В саво я бы с вами играть не стал. – Тут он прервался. Похоже парочка решила-таки попытаться призвать Тирия. Ему не было страшно, скорее интересно, и когда тот не явился, дворф лишь пожал плечами и снова засмеялся. Ещё чуть более безумно чем раньше. О мыслях Арчера он знать не знал, а поэтому мальчишку попросту игнорировал.
Отсмеявшись Монти снова посмотрел на парочку, рассуждая сам с собой, стоит ли продолжать давление, или отдаться на волю судьбы и молча ехать в повозке.
«Нет.» Всё же приняло решение злое Я. Бездействовать это не его. Нужно продолжать попытки.
- Слушайте, мужики. У вас есть чувство юмора, но объясните. Мы посреди пустыни, у меня нет рук, на мне этот странный браслет. Нахрена вы меня запихали в клетку? Могли бы помочь мне с руками, а я как-никак, да подсобил бы вам. Кроме магии я неплохой воин, хороший собеседник, могу петь, и играть на парочке инструментов. Ну что скажете? Только давайте договоримся сразу – никаких приставаний. - Явно намекая на Мбагу закончил Монти, после чего снова заржал, аж пристукивая ногой об дно повозки.
Злое я веселилось от души, и в ожидании решения Пайтон затянул
- На дороге в абис нам нальют вина, горячего как лава.
И мы будем купаться в кипящих котлах и пить мёд.
С пенной брагой смешаем кровь наших врагов.
Нипочём жизни боль, ведь однажды все мы умрём. Ба-ха-ха! -
Монти всё не унимался. Это больше не было похоже на злого или доброго Пайтона. Семена сражения добра и зла в душе бородача начали давать всходы. И первым стал поющий дворф весельчак.

Арчер - парень всеядный и совсем не привередливый, но проглотить ту дрянь, что всучил ему метаморф и не выплюнуть её тут же, оказалось задачкой не из лёгких. Это пойло, с поистине адским вкусом, жгло горло и все внутренние органы с которыми соприкасалось. На глаза непроизвольно навернулись слёзы, вызванные позывами организма освободить желудок от вязкой мерзости. Сейчас юноша даже не замечает заинтересованного взгляда метаморфа. Ему поистине плохо и так же, по настоящему, страшно.
Слезы отвращения тонкой струйкой стекли по вскинутому вверх лицу, с зажатым рукой ртом. Арчер прекрасно понимал, что это только прелюдия перед феерическим шоу, наполненным муками всех смертных грехов для одной персоны, но он не знал как ему готовиться к предстоящей боли.
В относительной тишине, не считая неумолкающего полукровки, парень услышал писк. Нет никаких сомнений, что он исходил от пушистого рыжего существа, недавно обрётшего тело мальчика. Ребяческий организм наконец не выдержал натиска жестокого окружения и взорвался ручьями слез. Арчер бы с радостью последовал его примеру, если бы знал, что это хоть немного поможет, хот как-то облегчит его боль или может даже спасёт от неё. Он бы хотел так же рыдать, но страх сковывал горло. Ожидание чего-то невообразимо ужасного останавливало его дыхание и чувства.
«Только бы не умереть,» - тихо произнёс он про себя. – «Боль не будет вечной, боль не…»
Он не успевает закончить, потому что Леандро внезапно сжимает его руку. Это бесполезное, бескрылое нечто сейчас пытается помочь ему? Да правда что ли? Но стоит признать, что даже вкус тёмного варева отходит на второй план, когда Арчер наконец принимает эту малую, но почему-то сейчас так необходимую ему поддержку. Жаль, она длится совсем не долго… Глаза несчастного резко расширяются, а рука, сжимавшая рот, впивается в лицо в тугой судороге. По телу прокатывается жар, быстро разгорающийся до немыслимых и невозможных температур. Из глаз тут же ручьями текут слёзы, но похоже, что температура внутри сжигает их ещё на подходе, не давая вырваться наружу.
По ощущениям он умирал несколько раз, но в отличие от смертных счастливцев ни одна смерть не принесла ему забвения. После одной сразу наступала другая, сменяя контраст болевых ощущений. Оказывается боль бывает весьма разнообразна. Врагу не пожелаешь испытать все её оттенки…
Буквально через пару минут Арчер перестал понимать, что с ним происходит. Боли было так много, и возникала она так часто, что уследить за ней было невозможно. Разноглазый пытался отстраниться, но куда уж там, от своего собственного тело так просто не скроешься. Его сознание снова плыло на грани и никак не хотело уходить в забытье. Наверное, после всего случившегося он превратиться в живой труп. По крайней мере, он точно знает, что никакая земная смерть не будет мучительней тех, что он уже пережил.
«Я хочу…» Когда измученный и уже совсем ничего не понимающий в происходящем парень решился загадать последнее желание в своей голове, его как будто услышал сам бог, несуществующий в этом мире. Тело стало лёгким, боль немного утихла и Арч почувствовал, как поднимается над землёй. Может он всё-таки умирает? Может всё-таки за эти мучения будет дан ему уголок в царстве небесном?
Губы пытаются что-то шепнуть, но их кожа - напрочь сухая пустыня. Еле двигаясь, они не изрекают ни звука.
«Хватит, пожалуйста…»
Не работают. Ни мольбы, ни просьбы, ничего. И снова видение. Но на этот раз от части приятное.
Хруст собственных костей в шее, как ни странно, его ничуть не беспокоит. По сравнению с уже испытанной болью её он почти не чувствует. Перед ним появляется лицо девушки, такое приятное, что даже оскал не вызывает негативных эмоций. Он просто не замечает его, не наблюдает такой «мелочи». Точёные черты, высокие скулы, яркие, притягивающие взгляд рыжие волосы обрамляют чистое лицо, цвета слоновой кости. Она безумно красива – всё, что успевает понять юноша прежде чем её лик исчезает, а в голове остаётся лишь осадок от сказанных ей слов.
Рассказать это всем? Да плевать он хотел на угрозы и страдания для всего мира. Адские муки им уже испытаны и не только тело, но кажется и душа его неумолимо теряет свою способность чувствовать. Он никому ничего не должен и он никому ничего не скажет. И чёрта с два кто-то выдерет из него это силой.
Пусть представшая перед ним симпатичная смерть, сожжёт здесь всех. Пусть они испытают хотя бы толику той боли, что пришлось испытать его телу. Он своё отмучил, жаль только, что никакой божественной длани ему за это не светит…
Когда в довершенье странного обряда, Арчера и его бескрылого раба швырнуло на песок, на юноше уже была апатичная маска. Он лежал на животе, слабо дыша на мелкий песок и не было у него никаких сил и никакого желания двигаться, даже когда руки ломило из плечевых суставов он не дёрнулся. Да чёрт с ними, с руками. Чёрт с этим телом. Чёрт с вами…
«Вы теперь все сдохните.» - Спокойно заключил он в своей голове. - «Все».

В довершение ко всему эльф схватился за лицо, и рука прошла сквозь него. От чего пират и вовсе отвернулся, не желая более смотреть в его сторону. Так же его совершенно не волновало, куда они идут и что там баба пыталась выбить из мутноглазого, хотя судя по её виду, становилось понятно, если он назовёт неправильное имя, провиант у них снова будет.
Единственное что в этом цирке уродов привлекло Мираба, это фраза змея, о мужских объятьях но, увы, привело не к тому результату, которого возможно ожидал блондин. Злоба и жажда напиться, а после кого-нибудь убить или над кем-нибудь надругаться настолько переполняла наёмника, что он не выдержал, в конце концов, скрыть свои мысли у него всё равно бы не получилось.
- А знаешь, чего мне не хватает? Теплой т-т-таверны, бутылки рома в руках и пары шлюх. И не напомнишь мне, по чьей милости я их ли-ли-лишился?! По чьей милости меня кинули в клетку?! По чьей ми-ми-милости, меня чуть не сожрали волки?! По-по-по… Меня задолбало это заикание! – всё это, он говорил, постепенно переходя с разговора на крик, приближаясь к змею и используя ускорение в процессе, надеясь, что это останется незамеченным в общем потоке словоизвержения. – И скажи, чего ради, я это терплю?! П-п-признаю в таверне было весело, многообещающе. Но сейчас?! Я несколько раз чуть не сдох, ради т-т-того, что бы тебя трахнуть?! – закончил пират, уже находясь непосредственно, возле блондина и рука его лежала на мече готовом вырваться в любую секунду. Конечно, он понимал, что шансов у него практически нет, но тупо следовать за «спасибо» дальше, он не собирался.

Самые дурные предчувствия как всегда оказываются верными. Не успела Сильвара "переварить" слова Ниры о том, кто перед ними и испугаться, как жнец позволил ей ехать в Нибиус, но развеял Генри, без которого поездка заранее обречена на провал.
— Спаси..., — слова благодарности замерли на слюнявых губах, а кровь отхлынула от лица, делая веснушки еще более заметными. Услышанное не укладывалось в голове и рыжая обхватила себя руками, сдерживая дрожь. Выбор.. В очередной раз она вынуждена выбирать. " Устала! Устала быть сильной! Может стоило забыть о магии и жить так, как все?!"— иногда и такие мысли посещают рыжую голову. Хотя нет, не иногда, а впервые. Выбор был очевиден, хоть от него кровоточило сердце. Глаза жгло от не пролитых слез, а душа бунтовала, требуя спустить на жнеца всю ярость, или бессилие... Выплеснуть все обыкновенным бабьим воем. Даже возможно вцепиться ногтями в глаза, наплевав на последствия. " Не важно есть силы, или уже давно закончились, но сдаваться нельзя. Нужно держать удар судьбы, отбивая его так, чтобы рикошетом досталось и этой роковой даме, названной судьбою,"— сейчас мысли ворочались со скоростью жернова, только тронувшегося с места, а отвернувшаяся от всех ведьмочка скрипела зубами, пытаясь успокоиться и, не наделать глупостей. Мысленно выбор был сделан в пользу нежеланного нежданного, но ее ребенка. В пользу Лариши. Может хоть она будет счастлива в этом мире под защитой Линегатона.
— Это мне решать. Идти, или нет!— резанула ответом встрявшей Ники.
— Прости меня, Рамотушка. Прости и, уходи. Может он не достанет тебя. Гхырово мне,— шептала она, целуя и слюнявля морду к'яарда.
— Оставьте в покое Ларишу. Умирать в мои планы не входит, а там,— махнула рукою, вспоминая свою первую ассоциацию, услышав голос жнеца. "Неотвратимость гильотины и я сама ложу голову на плаху."
— Есть только небольшая просьба. В затонувшем корабле пиратов остался мой меч и вещи Рунарии. Судя по всему. Вам подвластно многое, если не все. Если,— и снова "если". Неопределенность, подкрепленная решимостью создавала странное ощущение.
— Если Руна жива, пусть получит свое добро. И еще..— Сильвара выпрямилась. Она стояла, так, точно на плечи давила вина непростого решения а выборе между другом и дочерью. Что не выбери, а совершаешь подлость. Она с упрямством ломовой лошади идет вперед, удерживаясь от желания сломаться от очередного подлого удара рока.
— Есть что-то такое в компании мертвецов, о чем нужно знать?

Слушая тираду Доминуса, эльфу все труднее было сдерживать себя и не начать биться головой о собственный щит. Никогда он не понимал фанатиков, усиленно доказывающих свою правоту несмотря ни на какие аргументы против. Но этот ангел, переплюнул, пожалуй, всех.
Минуту назад поведав о Люцифере и его падении, Доминус тут же начал бахвалиться. Какой молодец, не поддался на уговоры сатаны! Какой молодец, втолковывает сирым и убогим как надо жить! Сам, наверняка никогда не испытывавший ни голода, ни бедности, ни страха смерти, он думает, что понимает их, глядя сверху вниз как на тараканов.
«Как можно быть столь слепым к своим собственным недостаткам при этом обвиняя кого-то другого? Что это? Страх? Нежелание признать очевидного? Воистину, только у людей могут быть, такие, божьи посланники…»
Когда же крылья ангела начали окрашиваться черным, а преобразившаяся в мужика муза, что сейчас  вообще не волновало Раса, сказал, что часть святости ангел утратил, эльф не смог сдержать рвущегося наружу злобного смеха. Не просто смеха, он натурально заржал в голос, а на глаза его навернулись слезы. Пришлось приложить немало усилий, что бы сквозь смех, и далеко не сразу, уколоть Доминуса побольнее.
- Пожалуйста, продолжай! Не хочу упустить момент, когда твои крылья отвалятся. Наливное ты наше яблочко...

Вливая свое зелье Арчеру в рот, Тирий сказал, что парень умрет, если не выпьет это мерзкое пойло. А так ли плохо это было бы? Он бы умер, все мучения прекратились бы. Но этого не произошло: вместо блаженной смерти он выбрал новые мучения. Он был весь в огне, горел живьем - причем отнюдь не в его воображении, он действительно горел. Волосы его пропали, затем вернулись с какими-то ушами, которые тоже не долго остались на его голове; пришли и ушли копыта, новые ноги, крылья... только сам Арчер почти не обращал внимания на то, что у него появилось, а что исчезло; не обратил он внимания и на Леандро, который попытался оказать ему хоть какую-то поддержку. Со временем к боли можно привыкнуть, она может стать слабее - в любом случае станет хоть немного легче; только не в этом случае. Боль только становилась сильнее с каждым новым превращением, будто играя с парнем в игру, в которой он должен терпеть боль как можно дольше. Если это было бы так, Арчер уже давно проиграл: в его голове билась только одна мысль: "Пусть все это закончится... пускай закончится... пусть закончится".
Сейчас Арчер желал лишь одного - смерти: он умрет, все закончится. В этот же миг чудовищная боль и огненная агония пропали, вместо них пришли легкое тепло и желанный покой. Но и это длилось недолго. Он ощутил на своей шее чьи-то цепкие пальцы, и приятное прикосновение на щеке рыжего локона; а потом его бросили на раскаленный песок, фактически вернув его обратно в огонь.
Но теперь мысли Арчера были заняты кое-чем другим: та девица сказала о грядущей войне. Рассказать. Рассказать всем об этом.
- Война, - обессиленно выдохнул Арчер.

На замечание девочки Кловер лишь мило улыбнулась, не придав ему никакого значения. "В конце концов я тут жрица, и мне решать что достойно а что нет", - мысленно передразнила она сидящую рядом Кристи.
К сожалению огорошить девочку подобным замечанием не удалось, так как мир ни с того ни с сего начал опрокидываться. Все случилось слишком внезапно, Кловер чувствовала сильный удар от падения, и чью-то руку, сжимающую ее горло, все остальное заслоняла головная боль. Однако уже через мгновение все это перестало казаться важным, видение захватило ее целиком, будто вырвав сознание из тела и явив картину со стороны. Над ее телом склонилась незнакомая рыжеволосая девица, и, судя по произносимым ею речам, ничего хорошего это видение не сулило. Провидческий транс закончился так же быстро как и начался, видение угасло и вместе с ним исчезла и ясность сознания. Лежащая на полу Кловер глубоко вдохнула и закашлялась, одновременно схватившись обеими руками за болящую голову.
- Скажи... мне... Скажи, кто такая Присцилла, - еще толком не отдышавшись спросила она у Кристи, периодически срываясь на кашель, - Я видела ее... Она сказала, что вернулась.

На вопрос о полученных ранах мужик не ответил, но Мираба радовала мысль о том, что и отказывать в помощи он не стал.
- Ну что тут скажешь, враг моего врага мой друг, – разведя руками, ответил он.
Когда же мутноглазый положил руку пирата себе на плечо, он уже приготовился бежать, но как выяснилось зря. Ибо, произнеся очередную фразу, спаситель схватил его и, закинув, судя по всему на плечо, куда-то побежал, о чём свидетельствовала тряска, сопровождаемая ударами плеча в живот.
Судорожно выплёвывая воздух и радуясь тому, что хотя бы в желудке пусто, Мираб всё же не удержался от комментария, правда, прерываемого ударами в живот.
- Да ты... прям как... ломовая лошадь, – он и сам не знал, издёвка это или похвала. Однако факт был фактом, с таким довеском, мутноглазый чесал довольно резво. Оставалось надеяться, что кто-нибудь из оставшихся, не метнёт фаербол или ещё чего вдогонку, ибо при таком раскладе неизбежным щитом быть именно пирату

Это утро началось для Уары не просто пугающе бурно, но и весьма внезапно. Солнце ещё не успело уверенно обосноваться на небосклоне, а подозрительный шорох у входа в её временное убежище уже заставил эйру мгновенно распахнуть глаза. У края пещеры темнел силуэт плетёной корзины, и именно её присутствие пробудило Уару от непродолжительного сна. Корзина явно была не пуста, что-то слабо шевелилось в её недрах, приподнимая над плетёными краями кусок серой ткани.
Уара бесшумно поднялась со своей импровизированной кровати и медленно, по дуге, начала приближаться к подозрительному объекту. Ткань скрывала от неё содержимое корзины, потому эйра даже подумывала, а не поджечь ли потенциально опасный предмет с расстояния, тем самым избавив себя от лишних трудностей в будущем, но любопытство и колышущийся край пергамента, наспех подсунутый под плетёнку, победили в недолгой битве мнений и позволили девочке, молниеносным движением выхватившей клочок бумаги, сделать для себя удивительнейшее открытие.
«Мне жаль, что приходится сообщать тебе об этом таким образом, но обстоятельства не оставляют мне выбора. Позаботься о нашей дочери. У тебя ещё есть шанс стать ей хорошей матерью. Надеюсь…»
Далее чернила были смазаны, а края пергамента торчали неаккуратно оторванными обрывками. Похоже, у писавшего не было времени закончить свою мысль, да Уаре и этого уже вполне хватило. Перечитав написанное еще раза два и с разных ракурсов, эйра-таки сделала вывод, что проблема явно не со зрением, а потому, больше не колеблясь, рывком сорвала мешающую обзору ткань и с недоверием воззрилась на свою маленькую копию, ответившую ей не менее пронзительным и возмущенным взглядом.
- Ребёнок. - Зачем-то озвучила вслух порядком ошеломлённая девочка, всё ещё не горя сильным желанием приближаться к корзине. Придирчиво оглядев дитя со всех сторон, и, словно для сравнения, ещё пару раз вглядевшись в текст письма, Уара убеждённо покачала головой. - Не моя.
К таким выводам могла прийти только она, учитывая их просто поразительное внешнее сходство. Серебристые волосы, светлая кожа, губы… И вот, словно опровергая слова девочки, девчушка недовольно пискнула и с намёком на угрозу показала ей маленькие клыки, пытаясь привлечь к себе внимание непутёвой мамани. Уаре это не понравилось. И что она сделала? Конечно же, оскалилась в ответ, сверкнув куда более внушительным оружием. Встретились два упрямых взгляда, два лазурных пылающих огня. Эйра победила опытом, и малышке ничего не оставалось, как, шмыгнув носиком, уставиться на Уару исподлобья. В обиженных глазках мелькнули слёзы, которые кроха упорно пыталась сдержать, смешно морща нос. Зато эйра внезапно почувствовала, что в девочке на самом деле течёт её кровь, кровь их великих предков, и это заставило её не хило призадуматься.
- Как такое вообще возможно… Яиц же я вроде не откладывала. - С сомнением забормотала эйра, подозрительно косясь то на своё тело, то на расшалившуюся малышку. - Тогда произвёл кто-то другой, но и я как-то участвовала. Так ведь? Или…
Процесс деторождения в голове эйры складывался вообще очень смутно. В своё время ей никто не объяснил, откуда обычно берутся дети. Во-первых, её это не интересовало, а во-вторых, примера животных ей вполне хватило, чтобы иметь какие-то представления о детёнышах. Только вот теперь выяснилось, что информации явно было недостаточно…
Всё ещё терзаемая странными предположениями, претендующими на место в сказочных рассказах, девочка неуверенно подошла к корзине и, присев на корточки, склонилась над ребёнком, который явно чего-то требовал.
- Чего? Что хочешь? - Спросила эйра, получив в ответ лишь невнятный набор звуков и тихое хныканье. С недоверием откинувшись назад, Уара с опаской потянулась к ребёнку, пытаясь как-нибудь его ухватить. Малышка взбрыкнула, но вскоре затихла, поднятая за подмышки. - Так, одно сделала, что теперь.
Продолжая держать девочку на вытянутых руках, эйра огляделась и, выцепив взглядом единственное удобоваримое для дитя место, уткой засеменила к своей импровизированной лежанке. Эйра тайно надеялась, положив ребёнка, обследовать корзину на наличие намёков на второго родителя, который и должен был оставить ей такой чудный подарочек, вот только малышке явно не очень понравился подобный способ перемещения. Мгновением позже возмущенно вскрикнувшего ребёнка бесшумным взрывом окутал фиолетовый туман. Уара едва не уронила свою драгоценную ношу. Зато и родитель на место встал, и необходимость в корзине мгновенно отпала. Потому что видела она уже однажды такую интуитивную магию.
- Райчил. Вот кто тебя родил! И ведь точно не обошлось без того светового потока, будь он неладен, этот мир иллюзий… - Пробубнила эйра, заметив в иллюзорном тумане надутое личико своей дочурки. Вот только такие фокусы девочка не понимала. Усадив вновь проявившегося ребёнка на лежанку, эйра стремительно выпрямилась и, кипя от негодования, хотела было развернуться по своим делам, но ей в спину тут же кувалдой прилетел пронзительный детский плачь, который маленькое сердечко было уже не в силах сдерживать.
Зажав пульсирующие уши руками, Уара крутанулась обратно и стрельнула в малышку взглядом.
- Что, что случилось?! - Беспомощно вопросила она, снова хватая ребёнка на руки. Может, усадила на что-то жёсткое, колючее там, место не понравилось…
Но нет, малышка, открыв концерт, только начинала подходить к основной части своего музыкального произведения. Уара в надежде оглядела самого ребёнка, который продолжал заливаться слезами, но ничего путного не добилась.
-Еда! Она есть хочет! - Ухватилась эйра за единственную соломинку в своих воспоминаниях, хоть каким-то боком связанную с детьми.
Метнувшись к сложенным неподалёку вещам, Уара выхватила всю имевшуюся у неё провизию и свалила груду съестных сокровищ рядом с ребёнком.
- Тааак… Открой ротик… - Забормотала девочка, протягивая ко рту брыкающегося ребёнка отрезанный кусок яблока.  Спустя пять минут безуспешной борьбы и усиливающейся истерики эйра пустила в ход всё остальное вооружение: сыр, ягоды, хлеб и воду.
Через час запыхавшаяся, облитая и, казалось, оглохшая эйра была готова биться головой об стену. Осенённая очередной догадкой, Уара с надежной хлопнула себя по груди и снова стушевалась. 
- Но у меня же нет этих выпуклостей! - В отчаянии закричала эйра и, глубоко вздохнув, постаралась как-то иначе успокоить ребёнка.
Подхватив малышку на руки, Уара начала качаться из стороны в сторону, как маятник, тем самым, похоже, больше успокаивая себя, чем ребёнка. Но и последний тоже вдруг как-то подозрительно притих. Остановившись, эйра опустила взгляд на виноватые лазурные глазки и только сейчас почуяла что-то неладное. Уара нахмурилась. Подняв малышку над головой, она с опаской понюхала странную тряпку, обмотанную вокруг ребёнка чуть ниже пояса, и вздрогнула. Опустив нашкодившую малышку на уровень своих глаз, эйра мрачно вопросила:
- Ну? И что теперь?
В ответ кроха снова всхлипнула, и Уара закатила глаза, предчувствуя начало нового представления. Осознав, что самой ей с этим точно не справиться, эйра скинула всё необходимое в свою походную сумку и, подхватив ребёнка, кинулась вон из пещеры, скатившись к мерно шумящему лесу. Единственный выход - найти человеческое поселение, где ей и смогут дать всё необходимое. Однако так далеко идти, к счастью, не пришлось. Уара натолкнулась по дороге на простого торговца с так кстати кормящей женой. Эйру окликнули ещё на подходе, так как не услышать плачущего ребёнка было сложно. Покуда квохчащая женщина занималась дитём, умаянная Уара поневоле беседовала с дружелюбным и крайне разговорчивым торговцем.
- Эка тебя занесло, деточка, повезло, что на нас вышла, а то худо бы пришлось. - С улыбкой восклицал усатый мужчина, покуривая трубку.
- Да. Спасибо. - Согласно кивнула Уара, вспоминая, что за помощь принято благодарить.
- Ты не переживай. Марфуша ребятёнку ничего плохого не сотворит, она мамаша бывалая, троих выкормила! - С гордостью заверил её торговец, похлопав увесистой рукой по плечу. Эйра поморщилась и снова кивнула, наблюдая, как женщина, покормив малышку, приступает к смене пахучей пелёнки. Не найдя в маленькой гостье никакого отклика, мужчина выпустил три дымовых кольца и, оставшись вполне удовлетворенным, продолжил словесную пытку. - Что ты делаешь в этом лесу одна, да ещё и с маленькой сестрёнкой? Знаешь, это места опасные, особенно для детей. Ну... много плохих дядей тут околачивается. Понимаешь?
Уара невозмутимо пожала плечами. Она-то понимала, да только лес этот был не магический и вполне себе обычный, безобидный, а с некоторыми плохими дядями она и так уже повстречалась, да чуть заиками их не оставила. Не приходилось, бедненьким, убегать ночью от рычащих детей с копьями и огненными шарами.
- Она мне не сестра. - Спокойно ответила девочка после некоторых раздумий, снова закидывая за спину сумку. Пора было двигаться дальше, путь предстоял не близкий, а солнце уже стояло высоко. Брови торговца гусеницами поползли вверх.
- Как не сестра! А кто тогда? - Недоверчиво фыркнув, вопросил мужчина, решив, видимо, что эйра шутит. Но шуток девочка не понимала и шутить тоже не умела.
- Дочь она. - Кинула Уара, забирая вымытую и довольную крошку обратно, покуда поперхнувшийся при затяжке усач пытался откашляться.
- Кх-кх, как д-дочь, п-подожди… - Просипел торговец, перекидываясь с побелевшей женой настороженными взглядами.
- Сама не знаю, как. Не я рожала. - Пожала плечами эйра и, прихватив пару чистых пелёнок и бутыль молока, которые ещё ранее успела обменять у торговца на фрукты и ягоды, припустилась дальше по дороге, напоследок махнув странно застывшим людям рукой.
- Н-нет! Постой! Девочка! Э-эй, подожди!.. - Донеслось ей уже в спину вместе с тяжёлым стуком бегущих мужских ног, но Уара даже не обернулась, сосредоточившись на поставленной цели, и вскоре оставила невесть от чего всполошившихся людей позади.
«Странные они, всё же, создания. Непонятные» - Только и подумала эйра, поддерживая бережно привязанного к туловищу ребёнка, который, довольный и накормленный, уже сонно посасывал большой палец.
- Ничего, найду Райчил, разберусь с теми, кто на неё напал, и снова вернусь. А то с этим детёнышем ничего сделать нормально не могу… - Пробормотала Уара, ныряя в очередные кусты.

«Жизнь – та еще паскуда, и чем ниже упадешь, тем охотнее она даст тебе пинка»
За прыжком со скалы молчаливой чёрной девицы, за манипуляциями жнеца, за отречением мальчика и увяданием природы жрица наблюдала, ничем не выдавая своих чувств. Нирой владело какое-то странное спокойствие. Судьба – штука изменчивая, в этом она была положительно убеждена. И доверять ей нельзя. Её и увидеть-то нечасто удается. Зато замечено: как только начинает казаться, что ты загнала её в угол, она обязательно вынырнет в совсем другом месте. Что это, совпадение? Может, провидение? Законопать дверь наглухо, а потом оглянись – окажется, что все это время судьба стояла у тебя за спиной. Только решишь, что теперь уж точно пригвоздила её – а она тебе уже машет издалека твоим же молотком.
«Нет. Быть не может. Это не могло кончится вот так. Это не кончится вот так»
— Видишь, мне даже отрекаться не пришлось, — одними губами улыбнулась чародейка. Она не произнесла "ты, подонок", но подумала эти слова достаточно громко, — Только зачем? Преподать мне урок? Что ж, я усвоила, — Нира бы рассмеялась, если бы к горлу не подступали слезы. Если задуматься, в последние несколько дней ей что-то уж слишком часто хотелось плакать.
«Как же так получилось?»
Подобный вопрос скорее услышишь от сопливой девчонки, брошенной хахалем, а не от гордой чародейки, и все же она не уставала его себе задавать. Печальная истина заключалась в том, что она отлично знала, как так получилось – точь-в точь как всегда. Гордыня и самонадеянность вечно аукаются проблемами, но она не была бы самой собой, покорно принимая все превратности судьбы. Беды валились одна за другой так стремительно, что оставалось только метаться туда-сюда, колотясь башкой, будто мотылек о стекло фонаря.
За первым вопросом, как обычно, тут же последовал второй.
«И что, чёрт дери, теперь делать?»
Она привязалась к мальчику сильнее, чем сама себе признавалась. Ей вспомнилось, как у нее когда-то выпал первый молочный зуб. Больно не было, но дырка во рту казалась такой непривычной, что она то и дело трогала ее языком. Теперь дыра образовалась на том месте, где был её ребёнок вулкана, а дыры нуждаются в заполнении. И Ниру вновь захлестнул целый ворох чувств – злость и обида, ненависть и безнадежная тоска да запутанность. А вместе с ними – острый укол жалости к мальчишке. Сначала она хотела отмахнуться от этого чувства, заглушить его в душе, но обманывать себя — удел слабых, и ей это было несвойственно.
Первый шаг дался нелегко. Вдова видела, что к ребенку с утешениями уже бросилась белка, но всё же направилась к нему, гордо подняв голову. Гудели тяжелые сапоги, от магического ветра слезились глаза и отчаянно хлопал полами, будто крыльями, плащ. Она ощутила себя княжеским дружинником, который, выйдя на решающий бой, внезапно узнал, что и меч его, и доспехи, и конь – да и само тело – всё принадлежит врагу и будет сражаться против него. Кто теперь его союзник, если все очевидные союзники стали вдруг врагами, а искры и заклинания бесполезны?
А потом идти стало удивительно легко. Шаг, еще шаг, еще один – и она уже стоит рядом с ребенком. Не задумываясь, Нира прижала к себе его голову и стала гладить Грегори волосы, как бы пересчитывая русые прядки. Коснулась щеки, утирая черные слёзы. Потом и сама рухнула на колени и привлекла мальчишку к себе, гладила по голове, по спине. Ей казалось, никогда и ни к кому она не испытывала такую смесь душной злости и всепоглощающей жалости.
Из жалости явилось понимание. Есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить чем-то, столь же ценным. В противном случае такой дар протечет сквозь пальцы, растает, словно осколок льда, зажатый в кулаке. Останутся только сожаление, чувство потери и вины.
Он ведь обещал дать ей шанс. Разве справедливо было, что мальчишка так вероломно продал жрицу Цу Дэ, прекрасно понимая, каким кошмаром это обернется? Это была измена, и Грегори заслуживал этой горькой расплаты. И всё же сейчас рыжей хотелось сделать что-то достойное перед тем, что она задумала напоследок. Её руки еще не прекратили светиться, и остатки светлой магии жрица направила на ребенка в надежде, что это остановит источаемую им тьму.

Первое время крокодил в теле Кловер не предпринимал никаких действий, позволяя Лео немного приподнять себя над землёй. Но когда животное открыло глаза, и в них ударил яркий солнечный свет, все изменилось.
Открыв зубастую человеческую пасть рыжеволосая воительница резко извернулась всем телом, цепляясь за незащищенную кожу полукровки острыми ногтями, и, вырвавшись, побежала по обжигающему песку галопом, по направлению к раскидистому сухому кусту. Со стороны картина выглядела  как отрывок из истории ужасов: девушка, с волосами рыжими как у ведьмы, на четвереньках, с открытой пастью, носится по пустыне, растопырив по сторонам ноги и руки. Внутренняя рептилия в теле Кловер негодовала от яркого света, обжигающего песка и отсутствия в ближайшем окружении воды, а потому прибежала туда, где у неё было хоть какое-то укрытие. Не беря во внимание двуногих существ оставшихся позади, очеловеченный крок повернулся к группе задом и стал вальяжно рыть песок под кустом, пытаясь смастерить прохладную нору от обжигающих лучей, очень нелюбимых и опасных для зубастой рептилии.

Что ж, как бы там ни было, но странный незнакомец, на самом деле, мало интересовал новоиспечённого кота-Лео, как впрочем и все остальные здесь присутствующие. Кроме, пожалуй двух, не похожих на остальных существ, которые и привлекли внимание кудрявого, после того, как он пометил громилу-мертвеца. За что кстати сразу получил пинка под зад. Впрочем проблем с дальнейшими побоями удалось избежать, так как парень отбежал от агрессивно настроенного чужака в сторонку, откуда уже и заметил странное маленькое существо.
- М-мрр? - застыв на месте, полукровка заинтересованно смотрел в сторону медленно, но верно приближающегося, гавкающего малыша. На врага он похож не был, так что потратив некоторое время на оценку рыжего пушистика, Лео осторожно пошагал ему навстречу. Не спеша, выверяя каждый шаг, он мягко ступал "лапами" по сыпучему песку, утопая в нём, под тяжестью своего веса. И чем ближе он подкрадывался, тем медленнее становились его движения, а тело всё ниже и ниже прижималось к земле, пока наконец, кот вовсе не остановился, замерев всего в метре от маленького зверька, и принялся водить носом, принюхиваясь к незнакомому существу.
Но и это знакомство было не долгим, так как очень скоро, взгляд Лео случайно наткнулся на ползущего в нескольких метрах позади Белого, бедолагу Арчера, который, будучи не в себе, со стороны ну очень напомнил коту прелестную самочку. А потому, едва увидев рыжеволосую бестию, он тут же отлип от земли и,"навострив уши", громко позвал её, в надежде привлечь к себе внимание.
- Мау! - впрочем, дожидаться, пока его любовь, обратит на него внимание, рогатый котяра не стал, а потому, обежав рыжего малютку, тут же со всех лап понёсся к Арчеру, по пути продолжая выразительно разговаривать с ним на своём, кошачьем языке. - Мр-мр. Мр-р-мр-мр-мряяуу! М-мрр-мр-р... Мр-ра-ау-у-у!!!
Конечно, вот так сразу приближаться к объекту своего обожания было опасно, так что какое-то время полукровка кружился рядом, присматриваясь к покачивающемуся из стороны в сторону, аппетитному заду рыжеволосой, которая по-прежнему продолжала ползти в сторону неподвижно лежащего тела, кажется совсем не замечая, его присутствия. Но долго терпеть это Лео не собирался. А точнее - просто не мог в силу банальной, внезапно возникшей, физиологической потребности в любви, удовлетворить которую кот решил, не дожидаясь согласия своей партнёрши.
Для этого он, на время умолкнув, тихо, на полусогнутых "лапах" подкрался к Арчеру сзади и, обнюхав его прекрасный зад, сделал попытку забраться на него для совершения любовного акта. При этом брюнет, зажав руками талию девицы, очень старался ухватить её зубами за "холку", чтобы, так сказать, уже наверняка утвердить своё главенствующее положение в данном действе и не дать своей ненаглядной вырваться в самый ответственный момент.

Комментарии мужика по поводу дальнейших действий не заставили себя долго ждать, однако привели Мираба в откровенное замешательство.
- Но, мне обычно... - окончание «помогали в этом» он так и не произнес, потому что мужику совершенно очевидно был не интересен ответ пирата и он уже во всю раздавал приказы на новые раскопки.
Простояв какое-то время с вытянутыми руками и дурацким выражением лица, которое не могло выразить и половину того негодования что кипело внутри, он наконец осознал что это была отнюдь не шутка. И оперевшись спиной о надгробие сполз по нему вниз, вытянув ноги вперед.
«Сейчас бы глотнуть чего...» - промелькнула в голове мысль, пока он стягивал перчатки и вытаскивал из сумки пару фляг. Ибо совершать подобное на трезвую голову стал бы, пожалуй, только умалишенный.
Открыв одну из фляг, он рукой потянул оттуда струйку крови, превращая ее в нож, после чего открыл вторую, омыл и положил на перчатку глаза, которые ему предстояло себе пересадить, другую скрутил потуже и зажал зубами, беря в руки нож.
Все это он старался делать неспешно и по очереди, дабы не поддаваться страху, вот только трясущиеся руки отказывающиеся слушаться говорили ровно об обратном. Тяжело и судорожно глотая воздух, он сейчас не слышал ничего вокруг кроме стука своего сердца, которое учащалось с каждой секундой, отдавая протяжным гулом в голову.
«Будет смешно, если в итоге он меня кинет» - от этой мысли, да и просто находясь в состоянии какой-то прострации, пират заржал во весь голос, выплевывая перчатку и хватая покрепче нож, воткнул его в левый глаз.
Мгновение, и смех сменился на кошмарный крик, столь громкий, что обитавшие в этом нелюдимом месте птицы в ужасе разлетелись в разные стороны.
Разумеется, как бы морально не готовился Мираб к возможной боли, реальность превзошла все ожидания. Рука его дрожала, и лезвие ножа задевало не только глазное дно, но и изувеченное лицо, прибавляя новых отметин. Не говоря уж о почти не выносимой жгущей боли, в сочетании с отвратным ощущением от того что в глазнице твоей чем то ковыряют. Кажется, прошла целая вечность, перед тем как все соединяющие ткани были обрезаны и он, задыхаясь, медленно вытянул глаз, который попросту выпал из его трясущейся руки.
Все его естество требовало одного, прекратить эту агонию.
«Довольно. Лечить немедленно, лечить!» - но в глубине души он понимал, нельзя. Если сейчас прекратить, у него не хватит сил проделать это еще раз. А потому, стиснув зубы и зарычав, он направил нож во второй глаз.
Как во сне повторяя то же самое еще раз и калеча себя еще сильнее. Его сознание, больше не выдерживая подобного вмешательства начало угасать, Мираб с трудом понимал что происходило. Словно выныривая из омута на короткие промежутки, происходящее для него становилось рваным.
Второй глаз был вырезан, нож выпал из его руки, сил уже не оставалось, и он свалился на землю окончательно. Очередной приступ боли пробудил остатки сознания, его руки липкие от собственной крови жадно запихивали в глазницы что-то холодное.
«Лечить...» - и мысль эта, как и само действие было продиктовано скорее инстинктом уставшего тела, после чего сознание померкло окончательно.

Кажется, крайне неприятный момент для Тай затягивался - Морфикус продолжал довольно жестко удерживать ее за шею, рассматривая в упор своими нечеловеческими глазами. Муза вообще не думал вмешиваться в ситуацию, даже на вопрос юноши он ответил лаконичным "Потому что". Несмотря на то, что пепельноволосая действительно начала сильно нервничать, она понимала, что рыпаться сейчас определенно не стоило - ее оружие хоть и не забрали, но все же Тай не такой боец, чтобы вступить в схватку с тремя противниками. К тому же подготовленный воин свернул бы ей шею одним движением, гораздо быстрее, чем она дотянется до ножа или арбалета. Поэтому девушка просто выжидала, рассчитывая на то, что раз уж ее не придушили сразу, возможно и не придушат вовсе.
Тут Морфикус приблизился к ней еще, хотя девушке было не комфортно и на таком расстоянии, неожиданно шумно вдохнул воздух и произнес:
- От нее кошатиной пахнет!
Пепельноволосая от возмущения даже бояться забыла на время.
"Пивом, да. Может, дохлятиной немного, все же путешествие с умертвиями пустынного демона могло сказаться. Но чтобы кошатиной?!"
Когда стальная хватка на ее горле разжалась, Тайра потерла шею, пытаясь избавиться от неприятного ощущения и огрызнулась:
- Так может это не от меня? - и тут же прикусила язык. Дерзить после такой демонстрации силы не было желания. К тому же парень, хоть и отпустил ее, продолжал пристально за ней следить.
С  удивлением выслушав предположения Музы о ее происхождении, Тайра постаралась своего изумления не выдать. Если сейчас выгодно быть полукровкой, то она согласна. Единственно, она искренне не знала о чем таком они с юношей могли поговорить. Эвиан кстати смотрел на нее с таким же недоумением. Видимо, у него тоже не было мыслей, которыми он прямо считал необходимым с ней поделиться.
"Сказала бы я тебе кто здесь наполовину  кошка" - мрачно подумала Тайра, но покосившись на желтоглазого парня, благоразумно промолчала.
"Стоп. Демон?! И рога что ли настоящие?" Пепельноволосая с мрачным любопытством оглядела юношу, также с интересом ее рассматривающего. "Что он интересно надеется разглядеть, что у меня хвост отрастет?"
И хотя особого желания ни разговаривать со странными существами, ни оставаться в повозке дальше она не испытывала, все же неопределенно согласилась со словами Музы.
- Может быть... - сама же думая лишь о том, как бы унести ноги подальше.

День Эльгорма.
Отмечается у подножия вулкана Эльгорм жителями городка Трэбур.

Предыстория: скрываясь от своего прошлого, основатели городка Трэбур не задумывались о том, какую опасность может в себе таить расположившийся неподалеку вулкан Эльгорм. Но городок разрастался, поздно было что-то менять, и жителям пришлось смириться с неприятным соседством. Однако в сердцах была тревога, а не пробудится ли он? Время шло, вулкан спал. Но вскоре стали распространяться слухи о таинственных жрецах, поклоняющихся Эльгорму и стремящихся разбудить его. Жители снова стали волноваться. Заснеженный холодный город и без того не назовешь гостеприимным, а из-за слухов его и вовсе стали обходить стороной. А кто-то и вовсе покидал Трэбур. И тогда Осронлион, правитель Снежных холмов, решил доказать людям, что вулкан не так уж и страшен.
Праздник: каждый год в городке Трэбур отмечают день Эльгорма. Готовиться к нему начинают за пару дней. Заливают водой склон, делая ледяную горку, обустраивают каток, расставляют скамейки и торговые лавочки, готовят места для костров. В день праздника с самого утра слышна музыка. Чуть позже начинают готовить угощения, не забывая при этом и о горячительных напитках. Особенно этот праздник любят дети. Экое раздолье! Тут тебе и еда, и горка, и каток - столько веселья! Не отстают и взрослые, довольно быстро пьянеющие от горячительного и впадающие в детство. Цель праздника расслабиться, забыть о тревогах, насладиться вкусной едой и просто повеселиться. В середине дня выбранные жителями мастера начинают вырезать изо льда какую-нибудь статую, в основном это животные, иногда люди или деревья, фантазию никто не ограничивает. Когда скульптура готова, ее везут на вершину Эльгорма и бросают в жерло вулкана, тем самым задабривая его. По традиции достаточно одной, но обычно детишки тоже вносят свою лепту. Маленькие непоседы делают фигурки изо льда, правда, им приходится отдавать их взрослым, так как к жерлу близко подходить опасно. После этого жители Трэбура танцуют вокруг костра, распевая песни. И как только солнце приближается к горизонту, возвращаются домой, уставшие, но счастливые.