Мутный, задумчивый взгляд устремлен сквозь стекло иллюминатора на полуразрушенную планету. Он должен считать это место домом, вот только почему-то не получается. Все там кажется ему враждебным, с самого детства. Угораздило родиться в эпоху перемен. Родиться? Можно ли использовать это слово по отношению к тому, кому тело вырастили с помощью инопланетной технологии, а потом перенесли туда зародившееся в голове телепата второе сознание? Удачный эксперимент в условиях необходимости, не более. Тем не менее, в дальнейшем он был самым обычным ребенком. Вот только что считать нормальным, если ты живешь в окруженном защитным куполом доме, потому что те самые обычные люди, на которых вроде бы надо равняться, пытаются тебя убить? А все остальные вокруг - совсем не обычные, но вроде бы это и есть норма. Как все сложно, давайте проще.
Проще. Ему проще общаться телепатически, чем разговаривать. Раз способность появилась, надо ее использовать. К тому же, смешно наблюдать, как люди испуганно расширяют глаза и начинают оборачиваться, когда в их голове начинает звучать чей-то еще, чужой голос. Нельзя насмехаться над людьми, говорит отец. Иногда чуточку можно, говорит другой. Эти вечные их споры, которые всегда заканчивались тем, что ему вручали мороженое и отправляли подальше от кабинета - лучшее, что он помнит из детства. Все остальное время занимала усиленная учеба, но не только скучнейшим книжным наукам, но и контролю над способностями, и рукопашному бою. После десяти рукопашный бой сменился фехтованию на ножах, которые он благодаря новым проявившимся способностям он мог материализовать из любого кусочка металла. Это устаревшее оружие, говорили многие, оно тебе не поможет против Стражей. А мне плевать, я так хочу, отвечал он, упрямо метая клинки в мишень. И так во всем, и так ко всему. Я могу, я хочу, я должен. Высокие ожидания других вызывают высокие ожидания от себя, а самого себя подвести никак нельзя. Военная дисциплина и беспрекословное подчинение. Надо, значит, надо, будет сделано, а если не будет - добьемся. Головой в стену, тысячу раз, в кровь разобьемся, но получим результат. Даже если последняя надежда уже покинет. Откуда только силы берутся, не понятно. А получается задуманное обычно тогда, когда все остальные опустили уже руки и тихо ненавидят его за попытки продолжать, получается лучше первоначальной задумки, отчего ненавидеть начинают еще сильнее. Ненавидеть и называть Натиском. И беситься от того, что прозвище ему нравится, но к такому отношению он равнодушен. Да и вообще к любому. Идет война. Он - сын лидеров. Ему не до соплей.
Тем более - на Астероиде. Казалось, что там безопасно, но новую жизнь строить не так легко, как думается. Попытаться надо, и они пробуют. Одиннадцатилетний мальчуган лезет во все и во вся, участь заново, восторженно, будто попав в мир Звездных Войн, где вокруг великие воины и продвинутые технологии. Но этот восторг заканчивается в тот день, когда отец на его глазах становится горсткой пепла, а спустя пару минут выясняется, что не он один, а добрая часть мутантов также. Командование переходит в другие руки и вот теперь настало время, что называется, нюхнуть пороху. Разведав обстановку на Земле после нашествия Таноса и его легиона, Эрик Леншерр решает, что это самый удобный момент для того, чтобы уничтожить Стражей окончательно. Им всем надо как-то жить дальше и в этом и отец, и сын находят отдушину, выплескивая в бою кипящие внутри эмоции от потери дорогого человека. Вот только к тому моменту, как планета полностью очищена от Стражей, проект закрыт, а между мутантами и правительством заключен наконец мир, Макс не готов покинуть Астероид. Приняв командование, он остается комендантом военной базы, которая теперь там находится, и разве что изредка посещает вернувшегося в Школу профессора Ксавье, чтобы ассистировать ему в старом-новом эксперименте.