НИКОЛЬ БРАНДТ (NICOLE BRANDT)

emma roberts
заявка от Lars Baader

description

Бывшая наркоманка, не раз привлекавшаяся за хулиганство. Золотой ребенок, которого в детстве сильно избаловали родители, и теперь она думает, что ей все дозволено. До сих пор иногда покуривает косячок, но конкретно крышу не сносит - просто получает удовольствие. Зависимостью больше не страдает - вложенные в ее лечение отцовские деньги полностью окупились.
В Черном шторме занимается активным терроризмом - без идеологии, развлечения ради.

relations

Как насчет банального животного секса? Шучу. Не только он. У нас страстные отношения. Мы только познакомились, но уже грыземся как кошка с собакой. Это не мешает нам в порыве алкогольного опьянения притащить другого к себе домой и выдирая из головы клоки волос отдаться необузданной страсти :D

more

Единственное, о чем прошу - не делать из нее ранимую непонятую душу, которая днем ведет себя как сука, а ночью плачет в подушку от одиночества.

example of post

Скрытый текст

«Блять, блять, блять!»
Зубодробительная сцена возни у тела. У тела, которому только что вышибли мозги. У тела, одетого в полицейскую форму. Всей пятерней сжимая окровавленную биту, Ларс копошился возле трупа. Казалось бы, что? Грохнул полицая – вали, так бы поступил любой несообразительный идиот, попавший в подобное дерьмо. А вот Баадер себя к идиотам не причислял, поэтому мигом додумался, что просто так здесь тело оставлять нельзя.
«Блять, блять, блять!»
Гандон, одетый в спецовку, весил минимум тонну. После каторжного труда Баадера разжиревший от немецкого фастфуда мертвец переместился с тротуара в плотный черный мешок, подобный тем, что использовались в мастерской Ларса для упаковки автомобильных деталей. Основной проблемой теперь было устранение тех кровяных испражнений, которые оставил после себя профессионально упакованный «фараон». Вытирать кровищу пришлось незапятнанными штанами убиенного.
- Блять, Ларс, угораздило же тебя.
Все произошло слишком быстро, чтобы парень мог дать хоть какое-то адекватное объяснение произошедшему. После очередного митинга против Энгельберга на толпу набросились полицейские с оружием, они всеми силами разгоняли демонстрацию – применяли дубинки, пистолеты... даже конная полиция заявилась. Кто-то из товарищей сейчас доставлен в больницу с сотрясением, другому отстрелили ногу, третьего затоптала лошадь, испугавшаяся яростно настроенных молодых людей. А вот Ларсу повезло больше – он размозжил преследователю башку. Остатки того, что некогда было мозгом полицейского, стекали по деревянной бейсбольной бите. Мозг полицейского. Смешно.
А ведь Крафт просто не рассчитал силу удара. Единожды замахнувшись, автомеханик прервал жизнь этого толстяка, пытавшегося задержать демонстранта после митинга. Ну, пускай его теперь черти сгрызут.
Самое удивительное состояло в том, что Баадер не чувствовал ничего: ни угрызений совести, ни жалости к своей жертве, ни банального сочувствия к семье полицейского, даже приступ паники остался позади. Возможно, у того, кто лежал сейчас в мешке, были жена, дети, родители, но Ларс чувствовал банальное удовлетворение – это было его первым радикальным шагом к воздвижению анархического общества. Это был первый толчок к тому, что ждало его в жизни.
А сейчас перед ним стояла конкретная задача. Необходимо было избавиться от следов и подыскать себе убедительное алиби.
Сбросить тело посреди ночи в Шпрее было, пожалуй, самой лучшей идеей. Увесистый полицай мигом скрылся в водяных просторах, не оставив после себя и следа. Труп найдут где-то через три недели, он всплывет – надутый и посиневший, почти не узнаваемый. А там уж, когда «фараона» опознают, Баадер разберется. Еще как разберется.