Мало кто знает, что нынешний мэр городка родился и провел детство в трущобах. Жизнь с самого рождения была требовательна к юному Алану, который был довольно амбициозен и знал, чего хочет добиться в ней. Он хотел быть влиятельным, могущественным и иметь возможность управлять другими людьми. Мальчик занимался воровством, случалось и убивать, когда стал старше. Но стоило подвернуться случаю стать сильнее, выше - и он незамедлительно им пользовался. Сначала подгребал под себя членов группировок, в которых был, а потом сумел получить вполне законную должность. Хватался Алан за многое, и за счет ума и хватки, а так же знания когда можно рискнуть, а когда - использовать незаконные методы, успешно пошел в гору. В итоге, уже к двадцати трем годам у него был неплохой маленький бизнес, но оставив его на проверенных людей, мужчина с молодой женой переезжает в Сан-Франциско, желая открыть дело и там. Там он не без труда, но начинает продвигаться, разумно пользуясь доходами первой фирмы. Помимо этого он довольно рискованно вкладывает средства в чужие проекты, и они себя окупают. Жена уходит от него, оставив трехлетнюю дочь - официально и как он сам рассказывал дочери впоследствии, упуская те факты, что женщина неоднократно пыталась отсудить девочку, а пару раз и вовсе похищала. Немного погодя, она и ее избранник погибают в результате несчастного случая в автомобильной катастрофе.
Затем его дело начинает прогорать, более серьезные организации, видя серьезную зарождающуюся конкуренцию, буквально задавливают, несмотря на все увертки Алана. Дело доходит до того, что его любимую дочь похищают. Несмотря на все планы и свою жесткость, мужчина уступает, чтобы получить дочь не по частям, как когда-то поступал сам, а потому хорошо знал, что с этими ребятами шутки плохи. И когда, казалось бы, все подошло к критической точки, неожиданно поступает предложение перебраться в город N, намекающее, что там у него будет вполне значительная власть. Анонимное приглашение больше походило на глупый розыгрыш, но все документы, как оказалось, были оформлены, а Алан Стоун был утвержден в должности центральным правительством. Он не знает до сих пор, как такое возможно, а самое главное - кем, но теперь у Стоуна есть свой собственный город, который в его власти.

Родом из Калифорнии, где под солнечными лучами воспитываются чуть ли не самые амбициозные личности во всей Америке. Пол исключением не стал, да и семья, богатая, состоятельная, способная позволить себе все, что только может душа пожелать, стала чуть ли не решающим фактором в формировании личности молодого Брэдли. В конечном итоге, к выпуску из университета из немного избалованного и все получающего мальчишки Пол превратился в молодого парня, который хотел творить на благо народа великие вещи и желательно в качестве Президента страны, чтобы уж наверняка все почувствовали его благожелательность почти что лично. Однако, к сожалению, если деньги семьи хоть и были способны решить все его университетские проблемы или мелкие подростковые шалости вплоть до того, чтобы успешно замять попадание в полицейский участок, то во взрослой жизни денег на подобную спонсорскую помощь потребовались куда как больше и, как следствие, не всего теперь можно было добиться так просто. Но, к счастью для политики, Брэдли был не из тех, кто так просто сдается, так что тогда еще молодой и крайне амбициозный парень стал сам пробиваться в высшие круги власти, используя старые связи семьи для новых знакомств, более полезных и, как следствие, более опасных. И вот одно из таких знакомств, крайне неосторожно заведенное в порыве сделать огромный шаг навстречу карьере конгрессмена, оказалось его личным подводным камнем, чуть было не потопившем всю его жизнь.
Но спасение пришло оттуда, откуда не ждали: мать Пола, которая уже давно мало интересовалась жизнью сына, считая, что он рано или поздно с грандиозным скандалом где-нибудь, да проколется, рассказала Брэдли-младшему о городе N, что недавно всплыл среди других безликих городков где-то в газетах. Не трудно догадаться, что сердобольная мама была знакомой доктора Фостера и, здраво рассудив, что живой сын под надзором старого друга куда лучше мертвого, добровольно направила чадо в объятия нового городишки, наотрез отказавшись объяснять Полу, как же ей удалось добиться для него места правой руки мэра.

Его отец служил в полиции и очень требовательно относился к мальчику. Желание не подвести отца было движущей силой Уоррена все детство и весь подростковый возраст. Он замечательно учился в школе, помимо этого изучал карате и выступал на многих соревнованиях, откуда поначалу привозил первые места, однако потом бросил, поняв, что это не его.
Поступил он, неожиданно для всех, в полицейскую академию. На основе этого у них с отцом был серьезный разговор, почти перешедший в скандал, но парень сумел объяснить и убедить насколько важно для него получить именно эту профессию. Блестяще окончив академию, он получил работу изначально в отделе розыска, затем перевелся и быстро стал продвигаться по служебной лестнице в отделе расследования убийств. Многие шрамы, столкновения с преступниками и все черные аспекты жизни не подавили его. Ко времени перевода на руководящие должности у него уже была семья и поступающий в школу сын, в котором мужчина души не чаял. Однако, что не сложно при его профессии, Уоррен перебежал дорогу слишком влиятельным людям, итогом конфронтации с которыми была смерть его жены и сына. Самого мужчину отпустили со словами, что произошедшее - исключительно его вина. Гибель семьи глубоко потрясла Уоррена, смысл жизни которого свелся к мести, единственной вещи, которая помогла ему не сойти с ума. Он был временно отстранен от службы за убийство при исполнении, именно того, кто перековеркал его жизнь. Так как сам человек был глубоко завязан в криминале и многих черных делах, а ситуация была двусмысленной, Уоррену привязали кучу облегчающих вину пунктов, однако дело это особо не меняло - мужчина был переведен в захолустье N. Свое дело Уоррен знает, так что через некоторое время был выбран жителями шерифом, немало удивившись этому факту.

Выросшая в заурядной семье, Эш с самого детства была в мужской компании - три брата-забияки, а отсюда и вечное "ты девчонка, ты не сможешь", пусть это брат сделает", "иди играй с куклами" и все дела. Девочка играть с куклами не желала, а рвалась в мальчишескую гущу, осваивать их занятия и доказывать, что она не хуже. Родители всегда больше надежд возлагали на мальчиков, несмотря на то, что ей, как единственной девочке, полагалось бы больше внимания. Ей беспрерывно с боем приходилось вырывать одобрение и похвалу, в то время как старшему Джошу чуть ли не ковровую дорожку стелили, хотя оболдуем он был еще тем. Эшли училась довольно хорошо, была спортивной и всегда упорно двигалась к своей цели, если поставила оную. Она поступила в полицейскую академию, как это ни смешно, именно ради справедливости. А поскольку Эшли была не из девочек красавиц-вертихвосток, то и отношения теплого и заискивающего к ней никогда не было. Привыкшая бороться за равное положение в мужском обществе, она вела эту борьбу и в академии, и позже в своем отделе убийств, став самым молодым и единственным детективом там и не особо любимой в силу "дурного" (самое мягкое определение из всех, что в ходу) характера.
Эшли вылавливала психов-убийц с такой хваткой и рвением, что все-таки сумела завоевать уважение мужского коллектива, а так же заставить забыть о том, что она женщина. На ладонях время от времени ноющие шрамы от ударов насквозь прошедшего некогда скальпеля, после встречи с одним из тех, кого она пыталась остановить.
Позже она сошлась и поладила с Уорреном Грэмом, с которыми они были напарниками. С семьей Фишер к тому времени почти прекратила общение, а редкие встречи на семейных ужинах сопровождались ссорами и переругиваниями, так как с годами все осталось как прежде. Так что ее команда стала семьей, хоть и со всеми отношения были так или иначе напряженными. Уоррен один из немногих, кого женщина может назвать другом, человек, которому она помогала в мести и всячески прикрывала, тоже считая, что ублюдки должны быть наказаны. Так что в самой критической точке Эш попросила о переводе вместе с Грэмом, обосновав это для себя тем, что некоторое время побудет в захолустье, чтобы убедиться, что с другом все в порядке и он не собирается бросаться в ближайший пруд, а потом она вернется назад в большой город.

Семья Кейт была практически образцовой - отец-политик, любящая мать, милая дочь. Правда отец рассчитывал на сына, поэтому, когда вопреки всем надеждам на долгожданного наследника на свет заявилась девочка, от не и стали требовать все что только можно. Только самые изысканные манеры, только разумные взгляды на окружающий мир и только лучшие оценки в учебе. Кейт должна была стать самой идеальной женщиной в мире. Несмотря на то, что отец появлялся дома очень редко, она была практически счастлива. Они жили на широкую ногу, ни в чем себе не отказывали. Девочку обучали самые лучшие учителя и она получила прекрасное домашнее образование. Книги, музыка, живопись - все это сделало ее внутренний мир очень тонким и чувственным. Первым ударом стал момент, когда ее мать оказалась при смерти, слишком затянув с лечением, надеясь, что вскоре все пройдет само. Ее вытянули с того света талантливые специалисты, и это стало решающим мигом в жизни Кейт. Она нацелилась на медицинскую карьеру, чтобы спасать других людей, если не как супергерой, то хотя бы на врачебном столе, поскольку вознамерилась ни много ни мало, а стать хирургом. Проходили годы, девушка поступила в престижный университет и успешно обучалась, в то время как успехи отца в политике стали вызывать все большую зависть остальных. Так что нет ничего удивительного в том, что его подставили, а затем и вовсе застрелили. В полном шоке, семья Кроуфорд была перевезена другом отца в маленький городок N, чтобы обезопасить их, а также, переговорив с властями, устроить Кейт, которая как раз закончила обучение, в интернатуру.

Миранда родилась в маленькой, скромно живущей, но очень сплоченной и любящей семье, которая сразу же окружила новорожденную любовью, лаской и вниманием. С самого детства все вокруг учили ее быть доброй и отзывчивой, такой, чтобы люди сами тянулись к светлой, похожей на солнышко девчушке, что с обожанием в глазах смотрела на свою мать, которая каждый день рассказывала, какие чудеса происходят у них в школе. Да-да, будущую профессию Сандерс выбрала еще лет в 7, когда сама пошла в школу и наконец-то осознала, какая у мамы действительно интересная работа. Так Миранда и росла, впитывая все, как губка, прилежно учась и успевая умилять не только учителей, но и одноклассников, негласно став самой милой ученицей в школе. Потом был университет, практика и, наконец, работа в родной школе. Куда она вернулась полная новых сил и желания нести воспитание и образование в несмышленые головы малышей. Однако, проработать долго ей не удалось, ведь всего три года в школе – это крайней мало – так как в один прекрасный день ей пришлось письмо с приглашением в провинциальный городок, который совсем недавно стал пристанищем для очень многих, кто желал начать новую жизнь. Думать Миранда не стала, а, повинуясь зову своего сердца, собрала чемоданы и уже предвкушая, сколь рады ей будут детишки в школе города N, отправилась навстречу новой жизни.

Семья Джоша никогда на звание обеспеченной не претендовала, они всегда балансировали на грани бедности, поскольку раз за разом на Коэнов обрушивались неприятности: сгоревший дом, закончившаяся страховка, смерть близкого родственника, кража, отец взялся за бутылку - казалось все несчастья, которые только могут обрушиться на людей, выпадали этой семье. Трудности не разобщили их, и маленькая семья из трех человек сумела в итоге выкарабкаться. Джош забыл об университете и рано начал работать. Сначала на подработках вроде курьера и уборщика, потом ему выпал счастливый билет познакомиться с довольно влиятельным человеком, который пристроил его в хороший клуб dj, оценив музыкальные вкусы и таланты молодого человека. Джош понял, что теперь все пойдет как надо, потому что теперь у него была и хорошая работа, и опыт, и потенциал. "Как надо" случилось неожиданно, повернув жизнь немного в другую сторону, чем он ожидал - семья вошла в число получивших государственную помощь, которая таила за собой хороший дом в новом городке и рабочие места. Как бы ни жалко было Джошу хорошей карьеры, он предпочел уехать с семьей на новое место, чтобы устраивать жизнь по-новому, оставив за собой все плохое. В N он легко устроился на работу на радио.

Англичанин, он происходит из древнего благородного рода, близкого к самой королевской семье. Впрочем, это было давно и неправда, забытые времена, которые хороши только тем, что можно поболтать у камина на тему "а вот мой пра-пра-прадед часто ездил на охоту вместе с королевским двором". Вик всегда оставался равнодушен к таким историям. Голубая кровь особо не била в голову, однако на людях юноша никогда был не прочь подчеркнуть свое более высокое положение, чаще всего, чтобы просто взбесить окружающих.
В детстве был большим непоседой - изучал все, что только мог, залезал куда можно и куда нельзя. Бывало, сбегал из дому и отсутствовал днями, заставляя всех рвать на себе волосы и поднимать тревогу. Позже отец взялся вплотную за его образование, нанимал частных учителей по математике, грамматике, иностранным языкам, литературе, праву, дипломатии, философии... Занимался Виктор и верховой ездой, игрой на фортепиано - последнее особенно нравилось. Все было ему интересно, за все брался он с энтузиазмом. С детства ставил большие цели - вроде того, чтобы взять и изменить мир. Поэтому, когда в шестнадцать лет узнал о планах родителей на его будущее в качестве дипломата, а в дальнейшем может и посла Великобритании, он не возражал, а был заинтересован. Однако по мере обучения, будучи человеком наблюдательным и не по годам умным, понял, что так мир не изменить. А, возможно, этому послужила причиной девушка, которую он встретил во время путешествия по США. Девушка, которая вскружила голову, а затем исчезла. Случайная встреча в фойе театра и разговор, больше напоминающий словесный поединок, еще долго не выходил из головы, однако все попытки найти ее оказались тщетными. Но судьба была на их стороне, через три года они встретились вновь, тоже абсолютно случайно, тогда он только-только окончил учебу, но незнакомка опять исчезла, не дав ему никакой наводки. Юноша подключал все связи отца, друзей в Америке, пытаясь хоть как-то отыскать ее. Через некоторое время Аркур почти женился, но помолвка была разорвана по решению Виктора, который видел в невесте, о которой так мечтала и хвалила мать, пустышку, которую интересует только его положение и финансы. А в чем-чем - а в людях он разбирался. Так что неудивительно, что встретив в двадцать девять, спустя столько лет,  свою "незнакомку" он уже почти не помнил ее, а она его - тем более, но с легкостью очаровала его снова. На этот раз Вик сумел и взял у нее все необходимые контактные данные. Безо всякого желания вернувшись домой, он получил возможность общаться с "неуловимой незнакомкой" по интернету, до сих пор не зная ее имени. За то время, что они общались и сблизились, его карьера росла невероятно быстрыми темпами, но сам юноша уже к ней остыл, больше десяти раз за два года общения срывался к подруге в штаты, не раз и не два звал переехать в Европу. Девушка же путешествовала по стране в доме-трейлере с двумя друзьями, в поисках материала для своего фильма: ее интересовали загадки и необъяснимые вещи. Все его мысли обратились к кочевой жизни виртуальной подруги, и ему до одури хотелось узнать как и чем живет она. Итогом таких мыслей стал скандал в семье и его уход из посольства. Виктор едет в США, где в новом городке N остановилась его цель. Тревожные сообщения о том, что что-то здесь не так и этот город чрезвычайно подозрителен, настигают его в аэропорту. В N он прибыл как раз во время расследования гибели всех троих. Несмотря на то, что следствие решило, что в маленькой группе завязалась ссора и убили они друг друга сами, Виктор твердо убежден, что дело тут куда глубже. Он остался в городе, играет больше для души, чем по необходимости в пабе на рояле, а дома осваивает гитару, но главная его цель - разобраться в чем дело и найти виноватого.

"У вас замечательный сын" - часто говорили его родителям, кажется, еще с тех времен, как ребенком Дэниел собирал кубики и ставил их ровнехонько друг на дружку. Это говорили и в школе, несмотря на то, что мальчик не вытягивал все предметы, он много времени посвящал спорту, борьбе, тренировкам и часто ездил на всевозможные выступления и чемпионаты. Сделав в свое время выбор все-таки в пользу спорта, парень поступил на экономический факультет заочно, а сам продолжил заниматься тренировками. В юношеском возрасте увлекся уличными танцами, добавив в свою копилку еще и пластичность. Однако все было перечеркнуто ужасным стечением обстоятельств - его родители погибли в разбившемся самолете, улетая в отпуск. Для невероятно привязанного к семье Дэниела это стало шоком и потрясением. Месяцы апатии, попыток привести жизнь в порядок, да и мысли тоже. Друзья помогли это преодолеть, и Дэниел выкарабкался. После женился на девушке, у которой уже был маленький двухгодовалый сын. Настали года покоя и попыток построить нормальную размеренную жизнь и попробовать развиться по профессии. Он быстро понял, что это не его дело. Пытаясь найти себя, Дэниел пробовал себя в разных сферах. Кстати говоря, успешно, он мог бы остаться и развиваться в любом деле, что начинал, но мужчине было важно, чтобы работа приносила удовольствие. Он без труда заметил первые признаки того, что что-то идет не так и в браке появляется трещина. Попытки выяснить, вывести на разговор ни к чему не приводили, пока супруга откровенно не рассказала о том, что встретила своего бывшего любимого, который и является отцом мальчика. Немного погодя, она требует развода, забирает ребенка и уезжает к своему бывшему. Попытки Дэниела добиться хотя бы встреч с сыном ни к чему не приводят, новая ячейка общества уезжает заграницу и у него остается только возможность общаться с мальчиком по телефону и то только потому, что ребенок сам истериками и угрозами сумел добиться этого разрешения. Дэниел переезжает в N, обосновывается там, снова начав жизнь с нуля, и пытаясь изобрести способ если не вернуть, то хотя бы видеть сына. Несмотря на все удары жизни и подобное предательство, мужчина очень силен духом и не превратился в озлобленного человека, а остался самим собой.

Если Вы следите за желтой прессой и вообще любите скандалы в известных семьях, то, возможно, слышали о Бетани. Впрочем, эту историю довольно быстро замяли. Дочь известного политика, Бет никогда не любила рамки и строгость, она была фантазеркой и выдумщицей, живя в своих особых мирах, и не стеснялась откровенно говорить, что ей это не интересно, прежде чем отказаться посещать какие-либо предметы в той частной школе, где училась. К занятиям вообще относилась спустя рукава, что крайне огорчало родителей, которых часто дергала администрация школы. Только из-за давления отца девушка после окончила институт и получила диплом и все необходимые знания для профессии менеджера. Отец мгновенно устроил ее на замечательную и хорошо оплачиваемую работу, но Бетани оставалась к ней холодна. А все потому что у девушки есть одна огромная страсть: она рисует. Постоянно, везде, Бетани исчеркивает все листочки, она действительно талантлива и в свободное время пропадает в своей мастерской. Ее работы даже продавали за крупные суммы, но семья никогда не считала, что это "профессия", хотя любимым делом заниматься не возбраняла и всячески снабжала деньгами на необходимое. Если углубиться еще больше - Бет нравится больше всего рисовать эротические портреты девушек, которые она считает своими шедеврами и мало кому показывает по понятным причинам. И, как это ни банально, модели обычно интересуют Бет не только технически, истинное вдохновение у нее идет только если, что называется, "накрывает". Так что зачастую художник и модель занимались не только рисованием. Как об этом прознала пресса, если даже семья не знала - неизвестно, но девушку родители отправили "в ссылку" в город N, где она живет безбедно в довольно богатом доме и находит, что осталась только в плюсе.

Детство Жемми прошло вместе с матерью - Джейн, которая всегда слишком заботилась, скорее даже властвовала ею: мать выбирала ей друзей, одежду, кружки, предметы, по которым девочка усиленно готовилась для своего светлого будущего, которое тоже уже спланировала мать. Джейн, жизнь которой, по ее словам, была посвящена раннему ребенку (она родила в 18) и безвозвратно загублена, не собиралась дать шанса дочери оступиться и оказаться в таком же положении. О своем отце девушка знала лишь то, что она никогда не должна быть, как он - безответственной и ветреной. Он воспользовался матерью и бросил, ни о какой женитьбе и речи быть не могло. Для Жемми имя Эндрю с детства было самым скользким на свете. Сама же Джейн всегда твердила ей, что мужчины думают только о себе, и с ними надо держать ухо востро, что они люди собственных желаний. В результате, к подростковому возрасту Жемми действительно стала опасаться того, что если она доверится кому-нибудь из мужчин, то окажется вскоре брошенной и поруганной.
Друзей в школьные годы у нее не было - девочка бегала от школы к кружкам, от одних кружков к дополнительным занятиям, от тех в музыкальную школу, и так день за днем, день за днем. Блестяще закончив школу, Жемми надеялась изучать биологию и стать ученым, но мать буквально на коленях умоляла ее послушаться, не губить жизнь ненужной профессией и стать переводчицей. Из жалости, не желая обидеть и так намучившуюся мать, девушка подчинилась.
Университетские годы помогли стать ей более раскованной и победить некоторые комплексы, найти друзей и испытать первые чувства. Она уже заканчивала учебу, когда узнала, что Джейн уже нашла ей работу, жениха и дом. То, с какой радостью мама это все сообщала, привело Жемми в первое в ее жизни бешенство. Из принципа она бросила учебу, на накопленные деньги стала жить отдельно и случайно попала на работу на телевидение, решительно отвечая отказом на мольбы матери вернуться обратно. Она поступила на факультет журналистики заочно, и стала строить свою, наконец-то, собственную, жизнь.
Ее успехи и стремительное продвижение по служебной лестнице вверх не давали покоя некоторым людям, которые сумели подставить девушку и поставить в крайне провокационную ситуацию, на грани скандала с одним очень известным лицом. Потихоньку девушку убрали с "главных ролей" и направили работать в город N, где она и живет до сих пор, работая на местном слабеньком канале.

Джи всегда была любимицей бабушки - китаянки, волею судеб обосновавшейся в Америке и разделившей жизнь с американцем. Мать Джи пошла в своего отца, а сама девочка - в бабушку, переняв не только азиатские черты, но и характер. До школы она часто месяцами гостила у нее. Женщина устроила свое жилище в китайском стиле, разбила сад, и все это казалось Джи чудесной волшебной страной. Там бабушка делилась с ней своими знаниями о лечебных травах, объяснила, как можно врачевать с их помощью, рассказывала о различных обрядах. Для ребенка все это было интересно и увлекательно, так что неудивительно, что девочка отрабатывала уроки и выращивала лечебные растения вплоть до подросткового возраста. Родители считали это детским увлечением, а брат Стивен, целиком пошедший в отца, часто дразнил. Вообще отношения между братом и сестрой были крайне напряженными, мальчик бабушку на дух не переносил. Возможно из-за большей любви той по отношению к Джи, а не к старшему, она ведь даже настояла в свое время, чтобы девочку назвали китайским именем, к самому Стивену оставаясь равнодушной. Школу Джи окончила хорошо, хотя так и не смогла определиться, чем же хочет заниматься. Брат настаивал на том, чтобы она получила образование менеджера, несмотря на их постоянные ссоры и сложности, оба действительно привязаны друг к другу, просто слишком разный взгляд на мир и менталитет мешает договориться, как и характер обоих. Как раз в этот момент заболевает бабушка и Джи едет к ней, чтобы поддержать и быть рядом. Как оказалось, на самом деле пожилая китаянка совсем не болела, а хитростью заманила любимую внучку обратно к себе. Чрезвычайно мудрая женщина хотела помочь молодой девушке, дать ориентиры в жизни, просто поговорить и узнать ее взгляд на мир. Бабушка научила ее различным гаданиям, прислушиваться к себе и знакам, что дает окружающий и внутренний мир. Давала много интересных книг. Целых три года Джи прожила с ней, совсем не желая уезжать и пытаться начинать бороться за свое место под солнцем, ее устраивал темный садик и уютный дом. Однако переехавшая в город N семья настояла на возвращении девушки.

- Штат Калифорния, город Вентура. Семья Уолш никогда не входила в список благополучных и обеспеченных.
Отец - Марк Уолш; бывший юрист, после пьяница, нынче корм для червяков, как любит выражаться об этом человеке Эрик. Мать - Миранда Уолш, 59 лет; бывшая медсестра хирургического отделения центральной больницы округа, нынче находится под строгим наблюдением в лечебнице городa Вентура. Диагноз - болезнь Альцгеймера.
- Когда Эрику исполнилось 9 лет, его мать объявила о том, что вновь беременна и скоро на свет появится красавица-девочка. Оба мужчины в семье Уолш было взбудоражены и не знали, куда себя деть, как помочь любимой жене и матери. Миранда вышла в декрет. Марк работал не покладая рук. Ему сказочно везло, в его контору обращался чуть ли на каждый второй обиженный на то или иное обстоятельство жизни. И долгожданное повышение. В какой-то момент Уолши зажили даже лучше, чем когда-либо.
Спустя месяц на свет родилась Кристина. Кареглазая красавица, младшая сестренка, от которой Эрик не отходил ни на минуту. Уолш-младший понял, что теперь он не только не единственные ребенок в семье, что самое главное - он старший брат! И одной из главных обязанностей станет опека о младшей сестре.
-Компания, в которой работал глава семьи, вновь почувствовала на себе, что такое финансовый кризис, в больнице, где работала их мать, объявили о сокращении. Родители хватались за любую ниточку, которая может спасти их карьеру и их самих, так отчаянно, что порой забывали о том, как важно хоть иногда появляться дома на глазах и детей. К моменту приходу старших, Кристина сладко спала в своей кроватке, Эрик доделывал уроки.
Днем он учился в школе, вечером все свое свободное время проводил с сестрой, не позволяя той почувствовать себя одинокой и брошенной в свои-то четыре года.
- Спустя полгода Марк расстался с работой. Он стал не нужен. Как бы потом мужчина не старался, работу он так и не нашел. Наступила та самая пора, когда счастье семьи Уолш трещало по швам и исчезало со скоростью света. Марк познакомился с алкоголем, диваном и телевизором. Денег катастрофически не хватало не то, чтобы платить за дом, свет и воду, не хватало даже на питание.
- После учебы Эрик забирал сестру из детского сада, а после и из начальной школы, отводил к матери в больницу в детскую комнату и отправлялся на работу.
- Марк уже не мог жить без выпивки, почти половина зарплаты Миранды и Эрика уходила на удовлетворение алкогольных потребностей этого человека. Отцом его уже никто в семье не называл. Когда в холодильнике не оказывалось бутылки пива, его любимая команда проигрывала в футбол, дело принимало самые неприятные обороты. Любящий муж превратился в тирана и сатрапа. Скандалы в семье Уолш участились. Угроза развода висела над домом темной свинцовой тучей, угнетающей всех еще больше. К пребольшому счастью, Миранде и Марку пришлось избежать такой неприятной вещи, как рукоприкладство и насилие со стороны мужа. Хотя кому знать, однажды и матери Эрика и Кристины был выкидыш, чему женщина была безумно рада. Она потерялась и замкнулась в себе.
Однажды Марк решил навестить сына на работе, да еще и волоча за собой Кристину. В тот день два подростка решили ограбить магазин. Bместе с деньгами из кассы, они прихватили и пару жизней. Среди них была и та, что принадлежала Уолшу-старшему. Эрик крепко-крепко прижимал к себе сестру, закрыл ей глаза и уши, прячась за прилавком с молочными продуктами.
- Произошедшее стало сильным потрясением для Миранды, но уже спустя месяц она зажила так, словно ничего и не произошло. Она просто забыла. Каждый вечер она говорила с детьми о нем так, словно он вот-вот вернется с работы, даже ставила для него столовые приборы и сидя перед камином, обняв коленки, ждала его. Врачи в больнице, где работала Миранда, поставили диагноз болезни Альцгеймера.
- Опека за детьми перешла к их двоюродной тетушке Аманде, у которой ребята и жили. Вскоре Эрик переехал в Сан-Франциски, где поступил и позже проработал несколько лет хирургом. Кристина решила пойти по стопам матери и брата, а потому так же решила податься в медицину. В возрасте 18 лет так же перебралась в солнечный Сан-Франциско, отучилась и попала на работу.
- На третьем году ординатуры получила приглашение из клиники города N. Вот уже приблизительно год, как Кристина проживает в городке на севере Америки.

Жизнь - это движение вперед, ни шагу назад. Попробовать все. Здесь и сейчас. Получить максимум ощущений и испытать все на себе. Каждый прилив адреналина, бешеные удары сердца и разрывающиеся от пульсации крови вены. Вот что значит жить. Жить по максимуму с остротой всех прелестей этой бренной жизни, что даются нам лишь однажды и единожды. А "все это могут позволить себе лишь беззаботные богачи" лишь пустые отговорки трусов.
И возможно потому, что Эрик желал провести каждый свой день как-то по-особенному, с максимальной отдачей, он никогда не упускал возможности сыграть с судьбой на довольно-таки высокие ставки. Как знать, может однажды этот горе-хирург и с парашютом прыгнуть рискнет. Где-нибудь в Гималаях, чтобы потом сразу приземлиться на лыжи и скатиться вниз по шикарным снежным склонам. Но все это лишь планы на будущее, насколько ближайшее или не очень, одному ему лишь ведомо. Ну и его начальнику. А еще кучке людей, таких же как и он, любящих адреналин и не знающих правил техники безопасности и нещадно колечющих себя. А Уолшу потом поправляй и зашивай. Хорошо устроились, нет?
Но к счастью Эрик всегда мог сам себя подштопать прямо на месте, а потому отрываться он имел право на все сто процентов, зная, что ничто его не отвлечет и не сработает помехой. И именно поэтому он любил скорость. Он просто млел от быстрой езды на своих прекрасных машинах, которые так долго собирал по Америке и как трепетно заботится о каждой своей малышке (да-да, не удивляйтесь, но Уолш им даже имена дает; женские). И кстати сегодня один из тех дней, когда не нужно спешить на работу, а можно и просто необходимо провести день для себя любимого. Как Эрик это делает? Да легко, берет одну из своих красавиц-машин и пускается в горы, вжимая педаль газа в пол так, насколько это только возможно.
Покидая черту города сразу ощущаешь этот прекрасный свежий горный воздух, что ударяет в нос, и чувствуешь себя чуточку свободнее, раскрепощеннее. Возможно еще и поэтому Эрик так любил горы, их волнующую тишину и прекрасные склоны-серпантины, потрясающие повороты, в которые так приятно вписываться, выжимая еще больше скорости и поворачивать на следующий поворот. Возможно в какие-то моменты мужчина даже жалел, что в его коллекции не имелось новейших спортивных моделей, но все мысли улетучивались сразу же, когда проходящие мимо люди бросали восторженные взгляды на авто и его обладателя.
Оказавшись на верхней точке горы, удачно проехав серпантин, Эрик вышел из автомобиля и "глотнул" свежего горного воздуха. То, что надо. Сделав пару глотков своего любимого бодрящего напитка, а именно очень крепкого и сладкого кофе, постоял еще немного, насладившись видами природы и города, расположенного близ склонов горы, Уолш вернулся за руль и буквально сорвался с места. К чему медлить? Потрясающе гнать на всех парах по серпантинам вверх, но куда больше будоражит воображение любого гонщика спуск по этим самым крутым поворотам, на которых любое неверное движение заставит тебя распрощаться с любимым автомобилем, какой-либо конечностью или того хуже - жизнью. Но мы ведь не из тех, кто боится рисковать? Иначе как потом идти в бар и отмечать еще один удачно прожитый день с бокалом виски в шумной компании друзей? Никак, верно.
Преодолев, возможно, один из самых опасных и крутых поворотов серпантина, мужчина даже немного расслабился и прибавил музыку, ведь по радио как раз крутили его любимую песню, в такт которой Эрик, всегда будучи за рулем, прибавлял скорости и почти что выжимал по максимуму все силы из машины. Не гнать на поворотах? Нет, такого мы не слышали, и не знаем, что это такое. Да и грех ехать спокойно, когда на трассе нет никого, кроме тебя, верно? Или нет.
Что-то блеснуло за поворотом, привлекая к себе чужое внимание. Не зная страха, Уолш прибавил газу и рванул к блестяшке, как последний клептоман. А зря. Выехавший ему на встречу мотоциклист, да и еще на встречной полосе, словно кричал, "Давай, сбей меня!" В голове точно что-то шелкнуло и Эрик резко затормозил, резко нажав на педаль тормоза и переместив рычаг переключения передач на нейтральную; автомобиль встретился носом с мотоциклом и так же стремительно въехал в оградительный забор. Слава Богу, что там не было крутого обрыва, иначе пришлось бы хирургам в местной больнице штопать своего коллегу, если вовсе не оплакивать.
- Твою мать!
Вылетев из автомобиля и хлопнув дверкой, Эрик с тянущим негодованием, огорчением и злостью посмотрел на разбитый бампер своей ретро-красавицы. И какого черта, спрашивается, вы, мотоциклисты по встречной полосе разъезжаете. Кстати, о горе-экстримале.
- Ты как там, адреналинщик?
Девушка. Какого же было удивление мужчины, когда он увидел пряди светлых волос, спадающих из-под шлема. Бывают же шутки-минутки в жизни, но чтобы так гоняли девушки... Этот город определенно переворачивает восприятие мира Эрика. И только его любимая музыка, небрежно наигрывая странные аккорды, словно в дешевом кино о гонщиках, аккомпанировала позади.

— Ее детство проходило в маленьком городишке штата Небраска, где они со сводным братом (со стороны отца), который старше ее на два года находили кучу приключений на свои пятые точки, умудряясь попадать во все переделки, в которые только могли попадать маленькие дети, пока родители развивали ферму.
— Так что семья вскоре перебралась в Асторию, штата Орегон, откуда родом была Хелен, мать Сандры и где проживали ее родители. Там Аарон открывает автомастерскую, которая постепенно становится все успешнее и расширяется, а брат с сестрой находят новых друзей в школе.
— С братом они немного отдалились, поскольку уже проводили меньше времени вместе, да и сам Майк уже предпочитал тратить время на что-нибудь более интересное, чем учеба, хотя и продолжал получать высокие отметки за счет смекалки и способности схватывать на лету. Их отношения, тем не менее, оставались теплыми: Сандра знала, что если что всегда может обратиться за помощью к брату - спросить ли решение задачи, попросить собрать заводную игрушку, что она разобрала из любопытства. Так же девочка знала, что пожалуйся она брату, который уже тогда не дурак был подраться за дело, и любой обидчик мгновенно получил бы на орехи, но вместо этого, следуя его же примеру, в случае чего сама отвешивала люлей.
— Повзрослев, она начала понимать, что переезд привнес с собой перемены другого характера – занятой отец, выкладывающийся в дело до последнего, пока Хелена вечно была в разъездах, строя актерскую карьеру. И все бы ничего, если бы только не было столь очевидным то, что матери куда приятнее проводить время, заводя знакомства и связи, чтобы получить шанс на роль.
— Понятное дело, что отец скучал и чувствовал себя брошенным, пропадая с головой в работе, пока жена была в разъездах, так что дети принимали всегда его сторону, тем более, что обоим им тоже не хватало матери, хоть для Майка она и не была родной.
— Но, так или иначе, она всегда возвращалась, чтобы упорхнуть вновь и если глубоко любящий отец все сносил, терпеливо дожидаясь, то Майк и Сандра искренне этого не понимали. К подростковому возрасту Майк прилично озлобился на мать и ссоры уже чаще происходили между ней и вспыльчивым подростком, в то время как отец пытался установить между ними хотя бы вражеский нейтралитет, стараясь укорить сына. — После того, как Майк уехал учиться в Портленд с одной стороны стало проще, потому что конфликты почти сошли на нет, а с другой - Сандра была очень привязана к брату и долгое время сильно скучала. В итоге она решает поступать на юридическое отделение, как и брат, в тот же университет.
— Майк, который всерьез взялся за ум и нашел идеальное призвание для своего жаждущего справедливости характера, не одобрял поздние возвращения Сандры, и пару раз довольно больно уязвлял, сравнивая с матерью, но оставлял право выбора за ней.
— К тому времени как она закончила обучение, брат уже работал в сфере правоохранительных органов и планировал в дальнейшем поступать в Академию ФБР.
— Так что известие о Хелен, погибшей в автокатастрофе стало для них громом с неба, тем более, что оба хорошо понимали, как тяжело будет отцу, который безумно любил эту женщину несмотря ни на что. Майк, ушедший с головой в работу, не пожелал даже приезжать на похороны своей мачехи, категорично заявив, что для него она умерла уже давно.
—Проблемы Аарона с сердцем, последующие больницы, во время всего этого Сандра пыталась одновременно ухаживать за отцом и пытаться сохранить его бизнес, который разваливался на ее глазах без должного руководства, а сама она была бессильна справляться одновременно со всем. Приехавший Майк облегчил ситуацию, но ненамного.
— Позже Сандра сама настояла на том, чтобы брат вернулся назад и возвращался к работе, продолжая стремиться к своей цели.
— Тем более что эта черная полоса не останавливалась, врачи находили все новые проблемы, осложнения - лечение требовало денег, которых быть не могло, если они забудут о работе. Так что Майк через некоторое время все-таки уехал, а сама Сандра начала подрабатывать.

! если вы в курсе сериала Последователи, то, конечно поняли, что я курила в этой заявке творится) Предоставите мне такого Майка - БУДУ ЛЮБИТЬ СВЕРХ ВСЯКОЙ МЕРЫ. В конце второго сезона Майк с умеренным уклоном в !дарк - самое то, согласитесь

Цербер, явно происки Цербера, никакого другого объяснения тут нет. Кто еще настолько изворотлив, чтобы снести у их интеллектов крыши, да так, что теперь они творят абсолютные непотребства, вопя что-то жутковатое про мамочек? Жнецы на такое может и способны, но команда не сталкивались с ними уже давно и в этом секторе их точно нет. Значит, с минуты на минуты Нормандия вполне может подвергнуться угрозе, пока она особенно беззащитна. Если только они вовремя не исправят положение в которое попали. Джейн не хотелось бы прибегать к решениям проблем при помощи оружия, которое сейчас приятно оттягивало руку. Это ее корабль и это ее экипаж, неважно синтетики они или органики. А когда свои идут на своих - это верный признак, что дело дрянь. Как, например, вся эта война.
Звук поднимающегося лифта заставил Шепард удобнее перехватить рукоять, в то время как подруга вспыхнула характерными биотическими вспышками, которые недвусмысленно намекали, что девушка готова применить свои таланты.
— Лиара, постарайся не наносить ей серьезных... увечий,- хмуро предупредила Шепард, сдвинув брови и размышляя о том, что на крайний случай можно будет выдвинуться на жилой уровень и попробовать перезапустить ядро ИИ.
А еще лучше, чтобы это сделал техник, а не штурмовик, который напрягся и замер, услышав звук распахнувшихся створок лифта. Они с Лиарой были насторожены, как никогда, именно поэтому вой Глифа из коммуникатора заставил обеих вздрогнуть, утрачивая концентрацию.
— Твою мать! Кто-нибудь, заткните эту штуку!- зло рявкнула коммандер, подразумевая под "кто-нибудь" Джокера и вариант с перекрыванием канала связи по которому разошелся Глиф.
Она сдержалась от саркастичного комментария о том, насколько Лиара смягчила формулировку проблемы, использовав слово "плохо". Просто потому, что Шепард не верила в то, что это произошло из-за "стресса после переезда". В конце концов, Глиф - ВИ, а не трепетная барышня, падающая в обмороки на каждом шагу.
Когда по логике должна была бы открыться дверь в ее каюту, произошел еще один неожиданный спецэффект - энергия сказала "пыф", а вместе с ней и освещение. Это точно был маневр EDI, вот только зачем, чтобы... убрать по-быстрому? Что вообще они способны сделать в таком положении? По крайней мере, она не разгерметизировала корабль... от одной мысли, что EDI вполне это по силам и ничто ее не может остановить, Джейн на пару секунд перестала дышать, успокоенная только слабым светом омни-инструмента Лиары, которая хотела вернуть свет и стояла ближе к выходу. Шепард подавила в себе желание утянуть ее к себе, вполне разумно опасаясь за азари. Утягивать не пришлось - девушка вернула подачу энергии, а вместе с ней и встревоженного донельзя Джокера.
— Все хорошо. Во всяком случае нас никто не огрел по голове...- начала было коммандер, двинувшись следом за Лиарой и чуть было не врезалась в застывшую девушку.
А замирать на месте было от чего: прямо за углом душевой в дверях стояла перебежчица, причем Шепард даже не сразу осознала, что это их EDI - стройная фигура, закрывшая лицо руками. Она выглядела как сошедший живой персонаж с картинок про богов, которые в детстве любила разглядывать Джейн, увлекаясь этими странными древними сказками. А позади фигуры были весьма впечатляющие крылья. Женщина внимательно разглядывала негласную душу Нормандии, словно пытаясь по ее облачению понять где тут собака зарыта. Понимание не спешило, а вот мурашки - вполне. Она краем сознания воспринимала, что Лиара ее окликает, что-то говорит, но все внимание было сосредоточено на EDI, тонких руках, прикрывающих лицо. Как будто маленький плачущий ребенок. От разглядывания неожиданно и зловеще замершей подружки Джокера Шепард отвлекла потерявшая терпение азари, которая схватила за руку и потянувшая за собой мимо.
"Почему она не двигалась?" - вертелось в голове, пока двери за ними закрылись и Шепард с Лиарой поспешили к лифту, где Джейн выбрала жилой уровень.
— Можешь заблокировать лифт, когда мы доедем?
— Не уверен, коммандер. EDI контролирует практически все, она вернет себе доступ, если захочет,- неуверенно откликнулся пилот.
Пока Шепард выясняла практическую сторону дела, Лиара заинтересовалась теоретической, в рассуждения которой поспешила вклиниться Тали, на правах специалиста. Внимательно выслушав поступившие размышления, Джейн сдвинула брови, анализируя поступившую информацию. Тали в этом плане она доверяла. Но тогда вставал резонный вопрос Джокера.
— Знаете, кажется, у меня есть идея,- проговорила женщина, выходя из кабины, когда створки распахнулись, являя взгляду мемориальную доску.- Тали, поищи на инженерном уровне Глифа, если найдешь - вырубай его или что ты там сможешь сделать
Судя по откликнувшемуся сопению - кварианка все поняла и не особо была польщена характеристикой, которую коммандер дала ее работе. Женщина завернула в столовую, направляясь к медблоку, через который можно пройти к ядру ИИ, и проговорив в коммуникатор объявление о том, чтобы каждый занял свое рабочее место, или оставался в общей спальне, если свободен.
— Никаких шатаний по кораблю пока,- мрачно закончила она, оглянувшись и убеждаясь, что Лиара рядом.
Женщина открыла было рот, чтобы поделиться с ней своими мыслями, но передумала. План, зарождающийся в голове, начал постепенно принимать очертания, однако он был связан с изрядной долей риска. И Шепард очень хотелось верить, что она не ошибется. А озвучивать его, зная, что все это может слышать EDI, ей не хотелось.
В блоке была только изрядно обеспокоенная Чаквас, стоящая возле своего рабочего стола. Выглядела она весьма сурово и явно собиралась требовать объяснения, но Шепард лишь махнула рукой, не давая сказать ни слова:
— Док, я хочу, чтобы вы пока побыли в жилых помещениях.- поняв по взгляду, что это ее слова Карин Чаквас ничуть не проняли, Шепард мгновенно добавила резче, обрывая любые пререкания в зародыше,- Это приказ.
— Как скажите, коммандер,- коротко кивнула доктор и без лишних слов вышла, выражая всем видом недовольство.
Джейн обеспокоенно проследила за ней взглядом и только потом села на кушетку, поглядывая в окно, чтобы засечь визуально гостя, если он выберет их маршрут, а не пройдет с другой стороны от лифта. Хотя Джокер в любом случае предупредит, если EDI начнет подниматься. На секунду отвлекаясь, женщина взглянула на подругу, которая выглядела довольно потрясенной. Если бы Лиара была человеком - она точно была бы бледна, как смерть. Но держалась достойно, нервы у Т'Сони тоже были закаленными.
— Ты как, в норме?- негромко произнесла Шепард, убирая с лица прилипшие пряди, которые были куда темнее, чем обычно из-за того, что по-прежнему были мокрыми и тяжелыми.

Хотелось спать. Дико.
Первый признак того, что ты в заднице. Особенно если в данный момент из правого бока у тебя торчит неплохая такая пуля сорокового калибра, которая угодила ему чуть выше почки, хоть на том спасибо. Бок саднил, щипал и горячая кровь, уже успевшая пропитать нижнюю часть рубашки, спускалась вниз по штанине, оставляя на земле багровый след, который тянулся от самой дверцы машины.
Что бы у Тома руки отсохли и он прикусил себе язык, который, как всегда, завел их в эту передрягу. А ведь все казалось таким простым на первый взгляд. Джоэл бы, со своим черным чувством юмора, даже отметил, что это становиться уже рутинным. Взять контрафактный товар, завести его в магазин, спрятать под прилавком с крупнокалиберными патронами, тихонько дожидаясь назначенного дня и часа, медленно отрывая от настенного календаря листовку за листовкой. А дни, как оказалось, тянулись очень медленно, словно застывая и не хотя двигаться дальше. Даже погода и та решила испортиться за последнюю неделю, изливая негодование природы на всех, кто ней попадется. Обладай Дискейн хоть какими-нибудь пророческими данными или остатками чувства самосохранения, он бы понял, что что-то может пойти не так. Но вместо этого он все так же продолжал вести свою «торговлю» обслуживая посетителей магазина и неприятно ерзая каждый раз, когда те смотрели на прилавок с патронами. Они словно знали…
Хотя все это и было лишь игрой воображения Джоэла, он не мог вести себя иначе. А вдруг у кого-нибудь из них закрадется подозрение. Вдруг сам он ненадежно закрыл тайник и его можно обнаружить любопытным взглядом. А ведь самые любопытные глаза именно у тех, кто приходит в его магазин. Охотники, подстреливающие живность на расстояние нескольких метров. Спортсмены, ведущие  стрельбу по дальним мишеням. Мнительные граждане, считающие, что пистолет в доме спасет их от напастей. В общем именно тот контингент, который всегда готов острым взглядом уловить что-то ненормальное. И от этого у Джоэла, порой, закрадывалось ощущение, что проще высыпать весь товар куда-нибудь в реку и заявить, что его утеряли во время какой-нибудь погони.
Но вместо этого он все так же покорно держал контрафакт у себя под полом, прислушиваясь к каждому шуму, дожидаясь назначенного дня. Что бы в этот злосчастный день, наконец, достать злосчастную контрабанду и спихнуть ее владельцам, отправиться домой, чистым и с деньгами. Но в этот раз что-то пошло не так. Перекупщики, как оказалось, были ребятами вспыльчивыми. А что еще хуже, были ребятами вороватыми. Джоэл так и не понял у кого точно они умыкнули этот товар, понял только то, что люди эти были злы и, похоже, не особенно понимали, что Томас и Джоэл в этом деле ничего не знающие и посторонние лица. Третьи руки.
Они просто открыли огонь, ничего не спрашивая. Томас скользнул под машину, быстро среагировав на происходящее. Сам же Джоэл на секунду растерялся. И этой секунды оказалось вполне достаточно, что бы болезненный укус, словно десятки оводов разом ужалили его, отразился в мозгу, заставляя вскрикнуть и упасть. Благо упал он в кусты, оттого, по счастью, замечен и добит обиженными не был. Он лишь только лежал, прислонив щеку к земле,  вслушиваясь в то, что происходит на открытой местности. И только когда все стихло он смог заставить себя вылезти, с удивлением обнаруживая, что вся его рубашка из зеленой стала багрово-красной, неприятно прилипая к телу.
- Ух, блин, тебя задели. – Томас, исполнив обязанности капитана очевидности, внимательно посмотрел на брата. – Тебя надо в больницу. Давай отвезу и…
- И что ты скажешь? Мы тут с братом в два часа ночи решили прогуляться по пустырю в нескольких километрах от города. А там какие-то люди как давай по нам стрелять. Нет. – Джоэл махнул рукой, удивляясь, как от этого действия  рана стала еще сильнее отзываться болью. – Мне надо домой. Я… мне просто надо домой. Отвези меня домой, Томми.
- А Сара? – Томас внимательно посмотрел на брата, тем не менее, уже разворачиваясь и шагая к машине. Решение Джоэла никогда не оспаривались, даже сейчас.
- Она уже должна спать, - мужчина сел в машину, с силой захлопывая за собой дверь и моментально прислоняясь к холодному окну лбом. Холод немного отрезви его и не дал впасть в забытье во время всей поездки. Он даже смог различать во тьме силуэты домов и был несказанно рад, когда эти самые силуэты стали вырисовывать до боли знакомые дома его улицы.
Фары машины померкли и Джоэл, стараясь создать меньше шума, захлопнул за собой дверь, даже успев улыбнуться брату. Правда вряд ли тот смог увидеть это в кромешной темноте, лишь только сдал назад и умчался куда-то за угол, оставляя Дискейна стоять на газоне, прижимая руку к боку.
Ну, когда-нибудь это должно было произойти. Отчего же не сейчас.
Вздохнув, он, как можно тише, пробрался к черному входу, забираясь на кухню, так и не включая свет. Точно так же, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице и проскользнул в ванную комнату. И только когда он закрыл за собой белую дверь, только тогда он решился включить свет. Яркий свет, вкупе с белым кафелем, давали ощущение спокойствия и какой-то стерильности. А из зеркала на него смотрел какой-то неизвестный мужчина, небритый, уставший, сгорбившийся от боли, перепачканный собственной кровью.
Стянув с себя рубашку, он первым делом отправил ее в стиральную машинку, а так же потянулся за аптечкой, лежащей под раковиной. Если быть честным, то как обрабатывать раны он знал. Уже как минимум раза четыре какой-нибудь олух на стрелковом поле вместо мишени палил себе в ногу, или в ногу соседа. Так или иначе, но план действий был ему хорошо знаком и даже заучен. Сев на край ванной, Джоэл извлек из аптечки все бинты и дезинфектор.  Трясущиеся руки не особенно хотели его слушаться, но каков был выбор. Пролив где-то с половины дезинфектора на руки и пол, он все же  смог смочить кусок марли и, приложив его к ране, ощутить жгучую боль, еще более сильную, чем когда в него попали.
- Вашу мать, - прошипел Джоэл, сгибаясь от боли и ощущая, как все внутри переворачивается. Сейчас предложение Тома о больнице не было таким уж и плохим решением.

Хотелось спать. Дико.
Первый признак того, что ты в заднице. Особенно если в данный момент из правого бока у тебя торчит неплохая такая пуля сорокового калибра, которая угодила ему чуть выше почки, хоть на том спасибо. Бок саднил, щипал и горячая кровь, уже успевшая пропитать нижнюю часть рубашки, спускалась вниз по штанине, оставляя на земле багровый след, который тянулся от самой дверцы машины.
Что бы у Тома руки отсохли и он прикусил себе язык, который, как всегда, завел их в эту передрягу. А ведь все казалось таким простым на первый взгляд. Джоэл бы, со своим черным чувством юмора, даже отметил, что это становиться уже рутинным. Взять контрафактный товар, завести его в магазин, спрятать под прилавком с крупнокалиберными патронами, тихонько дожидаясь назначенного дня и часа, медленно отрывая от настенного календаря листовку за листовкой. А дни, как оказалось, тянулись очень медленно, словно застывая и не хотя двигаться дальше. Даже погода и та решила испортиться за последнюю неделю, изливая негодование природы на всех, кто ней попадется. Обладай Дискейн хоть какими-нибудь пророческими данными или остатками чувства самосохранения, он бы понял, что что-то может пойти не так. Но вместо этого он все так же продолжал вести свою «торговлю» обслуживая посетителей магазина и неприятно ерзая каждый раз, когда те смотрели на прилавок с патронами. Они словно знали…
Хотя все это и было лишь игрой воображения Джоэла, он не мог вести себя иначе. А вдруг у кого-нибудь из них закрадется подозрение. Вдруг сам он ненадежно закрыл тайник и его можно обнаружить любопытным взглядом. А ведь самые любопытные глаза именно у тех, кто приходит в его магазин. Охотники, подстреливающие живность на расстояние нескольких метров. Спортсмены, ведущие  стрельбу по дальним мишеням. Мнительные граждане, считающие, что пистолет в доме спасет их от напастей. В общем именно тот контингент, который всегда готов острым взглядом уловить что-то ненормальное. И от этого у Джоэла, порой, закрадывалось ощущение, что проще высыпать весь товар куда-нибудь в реку и заявить, что его утеряли во время какой-нибудь погони.
Но вместо этого он все так же покорно держал контрафакт у себя под полом, прислушиваясь к каждому шуму, дожидаясь назначенного дня. Что бы в этот злосчастный день, наконец, достать злосчастную контрабанду и спихнуть ее владельцам, отправиться домой, чистым и с деньгами. Но в этот раз что-то пошло не так. Перекупщики, как оказалось, были ребятами вспыльчивыми. А что еще хуже, были ребятами вороватыми. Джоэл так и не понял у кого точно они умыкнули этот товар, понял только то, что люди эти были злы и, похоже, не особенно понимали, что Томас и Джоэл в этом деле ничего не знающие и посторонние лица. Третьи руки.
Они просто открыли огонь, ничего не спрашивая. Томас скользнул под машину, быстро среагировав на происходящее. Сам же Джоэл на секунду растерялся. И этой секунды оказалось вполне достаточно, что бы болезненный укус, словно десятки оводов разом ужалили его, отразился в мозгу, заставляя вскрикнуть и упасть. Благо упал он в кусты, оттого, по счастью, замечен и добит обиженными не был. Он лишь только лежал, прислонив щеку к земле,  вслушиваясь в то, что происходит на открытой местности. И только когда все стихло он смог заставить себя вылезти, с удивлением обнаруживая, что вся его рубашка из зеленой стала багрово-красной, неприятно прилипая к телу.
- Ух, блин, тебя задели. – Томас, исполнив обязанности капитана очевидности, внимательно посмотрел на брата. – Тебя надо в больницу. Давай отвезу и…
- И что ты скажешь? Мы тут с братом в два часа ночи решили прогуляться по пустырю в нескольких километрах от города. А там какие-то люди как давай по нам стрелять. Нет. – Джоэл махнул рукой, удивляясь, как от этого действия  рана стала еще сильнее отзываться болью. – Мне надо домой. Я… мне просто надо домой. Отвези меня домой, Томми.
- А Сара? – Томас внимательно посмотрел на брата, тем не менее, уже разворачиваясь и шагая к машине. Решение Джоэла никогда не оспаривались, даже сейчас.
- Она уже должна спать, - мужчина сел в машину, с силой захлопывая за собой дверь и моментально прислоняясь к холодному окну лбом. Холод немного отрезви его и не дал впасть в забытье во время всей поездки. Он даже смог различать во тьме силуэты домов и был несказанно рад, когда эти самые силуэты стали вырисовывать до боли знакомые дома его улицы.
Фары машины померкли и Джоэл, стараясь создать меньше шума, захлопнул за собой дверь, даже успев улыбнуться брату. Правда вряд ли тот смог увидеть это в кромешной темноте, лишь только сдал назад и умчался куда-то за угол, оставляя Дискейна стоять на газоне, прижимая руку к боку.
Ну, когда-нибудь это должно было произойти. Отчего же не сейчас.
Вздохнув, он, как можно тише, пробрался к черному входу, забираясь на кухню, так и не включая свет. Точно так же, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице и проскользнул в ванную комнату. И только когда он закрыл за собой белую дверь, только тогда он решился включить свет. Яркий свет, вкупе с белым кафелем, давали ощущение спокойствия и какой-то стерильности. А из зеркала на него смотрел какой-то неизвестный мужчина, небритый, уставший, сгорбившийся от боли, перепачканный собственной кровью.
Стянув с себя рубашку, он первым делом отправил ее в стиральную машинку, а так же потянулся за аптечкой, лежащей под раковиной. Если быть честным, то как обрабатывать раны он знал. Уже как минимум раза четыре какой-нибудь олух на стрелковом поле вместо мишени палил себе в ногу, или в ногу соседа. Так или иначе, но план действий был ему хорошо знаком и даже заучен. Сев на край ванной, Джоэл извлек из аптечки все бинты и дезинфектор.  Трясущиеся руки не особенно хотели его слушаться, но каков был выбор. Пролив где-то с половины дезинфектора на руки и пол, он все же  смог смочить кусок марли и, приложив его к ране, ощутить жгучую боль, еще более сильную, чем когда в него попали.
- Вашу мать, - прошипел Джоэл, сгибаясь от боли и ощущая, как все внутри переворачивается. Сейчас предложение Тома о больнице не было таким уж и плохим решением.

Ответьте мне и самим себе зачем вы пьете алкоголь? Зачем все мы употребляем это жгучее едкое вещество? Неужели, нет больше в мире способов расслабиться и отлично провести время? Неужели действительно нужно употреблять литры этой гадости, чтобы все было круто? Думаю, что многие из вас ответят на эти вопросы утвердительно. Так уж сложилось, что все мы выпиваем время от времени. Хорошо, почти все. Есть ещё на свете люди, которые не берут в рот ни капли, формируя весьма приятный для окружающих имидж. Но ведь большинство-то, признайтесь мне, употребляет алкоголь, пусть и в разных количествах. Зачем?
     Кто-то не может веселиться без приятного тумана в голове. Для кого-то это просто немыслимо. Обязательно, появившись на какой-нибудь вечеринке, любом мероприятии, эти люди отправляют в рот стопку за стопкой, стакан за стаканом. Они не умеют по-другому. По-другому им сложно. Невероятно. Неприятно. И вот они, налакавшись алкоголя уже задорно танцуют на столе или чужой кровати, отбросив всякие приличия. Не думая о последствия. Не думая о завтра. Не включая телевизор.
     Кто-то топит в алкоголе свое горе. Признайтесь, ведь многие из вас наливали себе стаканчик-другой, чтобы успокоить расшатанные нервы, чтобы привести себя в порядок, в состояние равновесия, баланса, найти свою Нирвану. Вы действительно верите в то, что это нормально. Считаете, что вы большой молодец, если ограничились парой стопок текиллы, заливая горе, а не высосали всю бутылку. Ужас, на самом деле. Но тем не менее, мы все грешим этим.
     Мы уверены, что алкоголь спасает. Что в нем можно спрятаться, как в темной комнате. Спрятаться от всех кошмаров и ужасов окружающего мира. От всех людей, что не дают нам спокойно жить. Какие мы легковерные. Наивные. Глупые. Ведь это все – не более, чем самообман. Самый нелепый в мире самообман. Мы сами себя обманываем, очнитесь, люди! Но, видимо, нам это необходимо.
     И Ева-Лотта была такой же, как и мы. Она усиленно топила разочарование в Джереми в пунше. Ее угощали все, кому не лень, парни так и липли к ней, будто бы она была медом намазана. Ей это льстило. Пришла с одним Джереми, а теперь купается во внимании семи парней одновременно. Кто бы из ее одноклассниц устоял? И она принимала пунш из рук каждого, улыбаясь в ответ и подавая руку для поцелуя, как английская аристократка. Ох уж эта Ева-Лотта.
     Она только диву давалась, сколько в ее школе симпатичных парней. Привлекательных. Манящих. И как это она не замечала их? Наверное слишком увлеклась Джереми. Не смотрела по сторонам. Скажем по правде – Ева-Лотта очень преданная. И, если она влюбляется, то это обязательно навсегда. И всепоглощающе, разумеется. Ей не нужен более никто на свете. Она не пользуется советом матери смотреть по сторонам и обращать внимание на других ребят. Она делает большую ошибку. Но это – ее жизнь. Не будем в нее лезть и давать советы.
     Она была увлечена Джереми настолько, что не замечала его отрицательных сторон. Не замечала с каким гонором он разговаривает с окружающими, как ему важно общественное мнение и тому подобные вещи. Это ведь был тот Джереми Гринберг, которому она однажды улыбнулась в столовой, когда он окидывал скучающим взглядом сие помещение общепита. Он ведь был красив и популярен. К тому же, он подошел к ней после этого и пригласил на танцы. Какие у такого парня могут быть отрицательные стороны?
     Но сейчас, стоя напротив него и парируя его выпады, она медленно, но верно убеждалась в обратном. Перед ней открывался совсем другой человек. Не тот мальчишка, что звал ее на свидания или сидел с ней в парке на лавочке, а кто-то другой – дерзкий и надменный, тот, кто не полезет за словом в карман, да ещё и может ранить одним этим словом.
     Он выплевывает свои слова, хватая ее за запястье. Внутри девушки медленно закипает яд, что копился в ней с того самого момента, когда она увидела, как его руки путешествуют под майкой той самой сомнительной потаскушки. Боль от его действия, медленно путешествует по нервным клеткам девушки и не скоро. Из-за выпитого алкоголя, достигает нервной системы. Ее разум затуманен не меньше разума Джереми, который ведет себя, как подонок. Она хочет воскликнуть от боли, но из ее губ цвета вишни не вырывается и звука. Она лишь шипит от боли. А он склоняется к ее уху и шепчет ей гадости.
     Его дыхание обжигает нежную кожу девушки. Запястье ее по-прежнему схвачено его тонкими. Но сильными пальцами. Ева-Лотта оказывается запертой в ловушку. Она сама себя туда загнала. Самой из нее же и придется выкручиваться. Но слова Джереми больно режут ее. Недотрога. Монахиня. Да знал бы он, знали бы они все, почему она себя так ведет! Ведь виноват во всем ее школьный учитель французского, что год назад был с позором уволен. Ева-Лотта, в то время увлеченная театром, составила неправильный сценарий, наделила этого преподавателя лучшими качествами. Считала его Аполлоном. А он не нашел ничего лучше, как пытаться завладеть ее телом. На счастье ей повезло – их застал уборщик, как раз в момент, когда Ева-Лотта пыталась вырваться и обливалась слезами, стараясь не дать ему стянуть с нее красивое новое платье, которое мама принесла только утром. А ей было всего пятнадцать. Она была свежа и трепетала, как чайная роза. На счастье, история эта не получила огласки. И Ева-Лотта постаралась жить дальше.
     Он прижал ее к стене, а она почти не реагировала. Воспоминания захлестнули ее и внутри все сжалось, скукожилось, от желчи и боли. Мать водила ее к каким-то ведьмам, чтобы они заставили ее запереть эти воспоминания внутри, запрятать их подальше. Но слова Джереми вновь разбудили их. И она сжалась в комок, загнанная в ловушку. Попавшая в капкан.
     Он продолжал свой монолог. Открыто, без намеков объяснял, что ему потребуется от нее, раз она решилась быть с ним. А она стояла и слушала, с чуть приоткрытым от удивления ртом. Все, что она видела перед собой, в образе Джереми, распадалось на куски, как старое ветхое здание. Принцесса разрушенного замка, вот как она могла себя теперь назвать. Но его слова и воспоминания, что он пробудил в ней, открыли в ней небывалую ярость. Ярость, приправленную алкоголем.
     - Закрой свой грязный рот, мерзавец, - мгновенно выкрикнула она, не слишком разделяя слова, скорее выливая их на него, как выливают из ушат ледяную воду. – Закрой свой поганый рот и не смей со мной так больше никогда разговаривать! – она попыталась вырвать свою руку из его мертвой хватки. Слезы, что до этого стояли в глазах, при воспоминании о учителе французского, вырвались наружу и текли по нежным щекам Евы-Лотты. - Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, почему я так себя веду и не тебе меня судить, сукин ты сын, бегающий за каждой юбкой!
     Тело Евы-Лотты напряжено как струна и даже Джереми в силах это почувствовать. Она трепыхается, как пойманная в сети птица, сердечко ее скоро выпрыгнет из груди, груди, что вздымается от наростающих волнений.