- Мы отправляемся на встречу со старым другом.
Каспар потянулся до хруста костей и встал с подушек.
За пределами "цветка" опиумный дым немного рассеивался. Теперь Лео и доктор могли увидеть, что персонал не сводит с них внимательных глаз. Сплошные полукровки с пылающим взглядом и их группа поддержки. Это могло навести на мысль о том, что курильня служила прикрытием чего-то куда более зловещего. Впрочем, возможно, все дело было в наркотическом дурмане, кружащем голову. Кто-то зажег свечи.

"Старый друг" жил за пределами Нового Орлеана. Там, где болота становились совершенно непроходимыми, а на дороге то и дело встречались гигантские кипарисы, протягивающие к путникам свои покрытые мхом ветви. Оставленную в глуши машину сменил аэроглиссер.
- Представляю шок несчастных аллигаторов. Наверняка ночью сюда ни один безумец не решался сунуться. Хотя, и днем местные редко отваживаются соваться на болота. Это место принадлежит мертвым.
В кустах что-то заскрежетало. Вдалеке линия горизонта утопала в блуждающих огоньках.
- Оооо, это далеко не самое страшное место Нового Орлеана. Поверьте мне. Самые страшные вещи происходили в городе, прямо под носом у его жителей. Лео наверняка знает историю о миссис Черным-здесь-не-место с Ройал стрит. Эту леди звали Дельфина и она была ещё той сукой. Она прикончила своего мужа и, разжившись его деньжатами, накупили рабов. Никто не знал почему Дельфина ненавидела черных, но поговаривали, будто ее родителей убили во время бунта на Гаити. Однажды во время пожара в поместье на Ройал стрит, люди обнаружил на чердаке дома комнату пыток, где хозяйка ставила садистские эксперименты на своих рабах. У одного парня из головы торчала палочка, которой Дельфина хотела перемешать ему мозги, у других были зашиты рты, чтобы они не могли кричать, отрезаны гениталии или переломаны в нескольких местах конечности. К несчастью, некоторые из этих ребят были ещё живы.
Лео поморщился и опустил руку в воду, чем крайне заинтересовал жадных до человеческой плоти аллигаторов.
- Да никто не убивал ее родителей. Красивая сказка, чтобы прикрыть свою ссылку. Девочке просто нравилось убивать и калечить. У кого нет своих скелетов в шкафу, пусть первый бросит у нее камень.
Зрачки Каспара светились в темноте ярким красным светом. Оставалось совсем немного напрячься, чтобы увидеть его истинное лицо. Иногда это случалось помимо его воли, иногда по желанию.  Но Леонард прилагал обратное усилие. Многие обладающие таким же талантом заканчивали тем, что сами выкалывали себе глаза, выковыривали их со счастливой улыбкой на лице, только чтобы навсегда избавиться от проклятия видящего. К сожалению, Лео знал одну девушку, которой и это не помогло. Вместо привычного человеку зрения она обрела нечто особенное - даже будучи абсолютно слепой она могла видеть полукровок также отчетливо, как и прежде. Их тени красными и белыми ореолами вставали перед ней в темноте. А иногда, когда она особенно сосредотачивалась, показывали ей небеса или преисподнюю. Надо ли говорить, как быстро она слетела с катушек?
На всякий случай Смит отвернулся, наблюдая за заревом, висящим над городом. Там он был в безопасности, человеческая кровь и эмоции защищали его от видений. Здесь он был беззащитен и ненавидел это чувство.
- Так к кому мы едем? - поинтересовался он, чтобы уцепиться за хвост ускользающей реальности, тонущей в криках всех тех, чьи кости медленно разлагались на дне этого болота.
- Может и так, я не очень-то давно в Новом Орлеане. Скоро ты сам всё увидишь, - Каспар безмятежно  улыбнулся и забросил ногу на ногу. Он чувствовал себя в полной безопасности.

Глиссер вильнул в очередной раз и перед глазами путешественников вырос старый деревянный дом, он расположился прямо на болоте. Точь-в-точь как в фильмах про колдунов вуду – со скрипящей дверью, зажженными черными свечами и сухими венками, в которых среди трав угадывались кости животных. Прямо над дверью висел покосившийся католический крест с надетым на него черепом.
- Это скромная обитель мамаши Абигейл – мамбо или жрицы вуду. Добро пожаловать.
- Абигейл! – Каспар распахнул дверь и тут же столкнулся нос к носу с немолодой полной негритянкой. Она была одета в простое цветастое платье, больше напоминающее балахон, подпоясанная грубым кожаным шнурком и с характерно завязанной на голове косынкой. Мамаша Абигейл явно не была в восторге от встречи с инкубом. Первое что она сделала - с размаху вмазала ему по лицу недавно ощипанной тушкой курицы.
- Пошел вон, сукин ты сын. Проваливай в своё пекло, откуда родом, что б тебя там дрючил сам дьявол своим шипастым членом.
Голос у мамбо был низкий и громкий. Словно кто-то трубил на болотах.
- Нахрен из моего дома! Я тебе сейчас курицу в глотку запихаю, - все никак не могла угомониться мамаша. Неожиданно она остановилась и опустила боевой снаряд.
- Заходите мальчики. Не стойте там с аллигаторами. До чего же вы худые! Я знала, что сегодня мне не дадут спокойно поужинать, но вам я рада.
Прежде чем Смит и Зальцман успели что-то ответить, Абигейл втащила их в свой дом. Несмотря на преклонный возраст, сил у этой женщины было не занимать.
Наблюдая за всей сценой Леонард еле удерживался от того, чтобы не расхохотаться. Он и сам был бы не прочь хоть раз поприветствовать Каспара подобным образом. Правда вместо курицы была бы скорее всего бутылка чего-нибудь горячительного, Лео был не из тех, кто лез сражаться с полукровками на трезвую голову.
Изнутри жилище негритянки было похоже на дом добропорядочной матроны, впечатление портили только амулеты, охранявшие каждое окно и дверь, и едва уловимый запах курений, который Смит бы не спутал ни с чем. Эта смесь нехило расширяла сознание, позволяя видеть даже полным профанам. Ее часто использовали при обряде посвящения в орденах современных крестоносцев - больных на голову ребят, возомнивших себя умнее остальных. Зачем эти видения были нужны старой ведьме, оставалось только догадываться. Лео прошел внутрь, едва касаясь пальцами рамок бесчисленных фотографий. Судя по всему на всех них были изображены члены одной большой семьи. Где сейчас были все эти люди? И почему его не покидало чувство, что все они были мертвы? Он улыбнулся стройной девушке на фотографии, прижимающей к груди стопку толстых учебников, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кем была эта молодая ведьмочка. В конце концов у инкуба всегда был хороший вкус.
- Это все очень мило, но зачем мы тут? - Лео постарался, чтобы его голос звучал как можно холоднее, хотя вся эта семья и ее последняя представительница вызывали у него симпатию.
- Так-так-так, - мамбо улыбнулась, обнажая белоснежные зубы, контрастирующие с ее темной кожей. – Кто у нас здесь? Кого Каспар притащил с собой? Я знаю этого ублюдка ещё со времен войны, но раньше он не водил за собой компанию. Мы предпочитали оставаться наедине, - Абигейл подмигнула Лео и присела в плетеное кресло с высокой спинкой.
- Ты отлично выглядишь и удар всё тот же. Мы здесь, чтобы поговорить о деле, мамаша Абигейл, - Каспар уселся прямо на стол и заглянул в чашку. – Угостишь нас чаем?
- Ты и сам знаешь, где здесь чай. Оторви свою задницу и сделай, если так хочется. Чайник уже закипел, - отрезала колдунья. – Тобой я займусь позже, гавнюк. Не мешай мне общаться с гостями.
- Иди сюда, солнышко, - мамбо набила трубку и поманила к себе Леонарда. – Я хочу узнать кто ты такой.
Лео подошел ближе и протянул руку. Почему-то ему до ужаса хотелось коснуться их гостеприимной хозяйки. Ее лоснящаяся темная кожа манила его. Сухая теплая ладонь коснулась его пальцев и в это же мгновение комната наполнилась людьми. Смит озирался, улыбаясь. Их окружали люди со старых выцветших снимков, они приветствовали Лео как старого друга. Ведьма глубоко втянула ароматный дым из трубки и выпустила облако дыма в его сторону. Стало ясно, зачем ей понадобились ритуальные курения.

- Уууум-уу, - протянула мамаша, довольно улыбаясь. – Ты, мальчик, видишь призраков, тебе благоволят Лоа. Но не заигрывайся, любой дар имеет свою цену. Да о чем это я? Ты и сам знаешь. На тебя есть планы и сверху и снизу, что б им неладно было. И я говорю сейчас не о сексе, сладкий. У тебя было дерьмовое детство, а до того, в прошлой жизни, тебя вообще замуровали в стену. Но не бойся, мамаша Абигейл никогда не отпускает людей несчастными.
Колдунья извлекла откуда-то из многочисленных складок платья маленький мешочек и протянула Смиту.
- Возьми. Это гри-гри. Талисман на счастье.
Лео разорвал контакт и окружающие их призраки исчезли. Каким-то неведомым ему способом они были связаны со старой ведьмой, но не казались расстроенными из-за этого. Он покрутил в руках мешочек и сунул его в карман. Талисманы никогда не бывают лишними. Смит вспомнил своего старого друга, в рюкзаке которого всегда было полно таких штучек, и все равно они не уберегли его от печального конца.
Каспар, за это время умудрившийся исследовать содержимое полочек, опустошал содержимое подвесного шкафа на кухне. Беседа Абигейл с Лео и доктором его нисколько не занимала.
- Чертов высерыш, прекрати жрать мои ингредиенты, - стерев с лица приветливую улыбку, колдунья снова встала и уперлась руками в бока. -  Они понадобятся для моих ритуалов.
Каспар подавился.

Кроваво-красные лучи заходящего светила окрашивали мир в свои цвета. Небо цвета пламени, старые мраморные надгробия цвета крови из разорванных артерий и удлиняющиеся, густеющие с каждой минутой тени, жаждущие наступления ночи.
И ветер. Холодный северный ветер шелестящий в желтой листве.
И ни души вокруг. Только ветер, только красный свет умирающего на ночь светила, только черные тени от старых деревьев и могильных крестов.

Энид медленно шел вдоль старых могил, слушая шелест ветра в закатном огне и узловатых ветвях старых деревьев, слушал тихий шепот старых могил и густых теней. Иногда подменыш останавливался у какой-нибудь плиты, присаживался рядом и, прищурившись, читал почти стершиеся надписи.
"Помним, любим, скорбим", "Любимой сестре, прекрасной матери, дорогой жене", "Единственному сыну, пусть земля тебе будет пухом", - гласили они.
И так далее, и тому подобное. Все похожие одна на другую и написанным, и людским лицемерием, которое в них сквозило.
"Единственного сына" отравила собственная мать, когда узнала, что он был влюблен в своего слугу, "Жену, мать и сестру" зарезали из-за наследства.
И их не помнили, по ним никогда не скорбели и никогда не любили.
Их давно забыли. Всех. И те, кто хоронил этих смертных давно уже сами сгнили в своих холодных узких могилах вместе с гробами. Остались только мраморные плиты надгробий и склепов. Пройдет время, и даже камень не будет напоминанием об этих жалких душах.

"Придет время...", - думал ши прикасаясь кончиками пальцев к старому потрескавшемуся надгробию.

Звук выстрела разорвал кладбищенскую тишину раскатом грома среди ясного неба. Пуля прошла в миллиметре от его виска и ударила в камень надгробия. Энид резко рванулся вбок, к стволу старого, покрытого дуплами, умирающего дерева. Тени оплели его, давая драгоценные секунды.
"Десять", - заключил Энид, переступив с ноги на ногу, тем самым увернувшись от очередной пули. "Люди. Охотники. Хорошие охотники. Откуда они взялись, Бездна их всех подери?".
Рот подменыша скривила кровожадная ухмылка, ши облизал бледные губы.
Несколько пуль чуть было не попали в плечо и голову, осыпав дождем трухлявых щепок.
Туата выхватил свой глокк из кармана, резко бросился вперед, заставляя тени, окружающее его, становиться плотными, вязкими, как смола.
Трое смертных упали с простреленными головами. 

"Было десять на одного, минус трое, теперь - семь против одного. Играем дальше? Играем!".

Солнце почти скрылось за горизонтом, алые лучи почти растворились в густеющем мраке, только небо все ярче наливалось кровью. Тьма поднималась над землей, вихрилась и кружилась, жила будто бы своей жизнью, растягивалась, оплетала своими щупальцами людей, не давала вдохнуть... И ветер взвыл, как безумный, среди крестов.
Подменыш рассмеялся, громко, жестоко и зло, без следа радости, предвкушаю свою очередную маленькую победу над глупыми, никчемными ничтожествами.
Но... Это было похоже на резкий удар под дых. Воздух перестал проникать в легкие, горло сжали железными тисками, а тело сковали цепи, и Энид почувствовал, как нечто словно запихивает все его существо, его сознание в какую-то маленькую, тесную коробку, бывшую его человеческой плотью.
И мир вернулся на круги своя, вырываясь из хватки ши. Тьма легла на землю, так, как ей и полагается, ветер утих, и только ветви скрипели под его ударами. И каблуки сапог троих оставшихся в живых охотников стучали по камню кладбищенской тропинки.
- Нам с самого начала нужно было использовать эту вещь... - проговорила высокая, одетая в черную кожу, женщина, - Чего было тянуть? Думал, что нам ее дали просто так, Джон?
- Заткнись, Лес, - сплюнул невысокий мужчина средних лет рядом с ней, - они знали, на что идут. Бог примет их души. Они уже в Раю. Там нет этих выродков. Йен? - мужчина кивнул молодому человеку по левую руку от себя, - угости-ка его железными конфетами. Тварь оценит по достоинству, не сомневаюсь.
Мальчишка поднял вверх оружие и, прошептав "Amen", выстрелил в плечо подменышу.
Пуля была из чистого железа.
Энид, даже скованный параличом, взвыл так, будто его опустили в кислоту.

- Здесь так много насилия. Я прямо чувствую как наэлектризовался воздух. Дззз.
Охотники остановились. Да, да, именно так. Словно события разворачиваются в дурацком фильме ужасов, когда нестерпимо хочется крикнуть: "Сперва доведите дело до конца, а потом отвлекайтесь на болтовню, придурки!"
Прямо за спиной съежившегося от удивления Йена, на покосившемся, но всё ещё высоком надгробии сидел молодой человек. Он внимательно следил за батальной сценой, время от времени затягиваясь сигаретой. Полы его легкого пальто расходились, демонстрируя потертые джинсы и начищенные до блеска ботинки, к которым уже успела прилипнуть полупрозрачная паутина.
Поглазев на немую сцену ещё немного, молодой человек встал на плите и принялся разминать ноги.
- Неудобная поза. Слабые колени. Верно, всему виной старое ранение, которое я получил во Вьетнаме. Кстати, меня зовут Каспар, - тут Джон хотел было вставить слово, но что-то ему помешало.
- Да бросьте вы. Я никогда не служил во Вьетнаме, - Каспар рассмеялся, не обращая ни малейшего внимания на изумленные лица охотников. - Но какая разница? Вы все равно не сможете это обсудить. Жаль, вас осталось всего трое. Даже в охоту не поиграть. Но так уж и быть, вы меня уговорили. Можем начать с пряток. Я считаю до одного и вы начинаете прятаться. Кого найду - убью на месте. Один!
Лезвие охотничьего ножа врезалось в горло Йена как раз в тот момент, когда он хотел крикнуть: "Стреляйте в него!" И это было нечестно -  ещё до начала отсчета.
Каспар облизал клинок и поджал губы, пробуя кровь на вкус.
- Немного перца - и будет непло...
Джон оказался порасторопней своего погибшего приятеля - он успел выстрелить. К несчастью, ни один из охотников не имел ранее дела с полукровками. А если и имел - растерял все знания от страха. Пуля прошла насквозь, продырявив живот инкуба.
- О боже, он попал. Скорее, вызовите доктора!
Каспар засмеялся и поднял Джона в воздух, сжимая его горло. Он знал с кем договаривается - всего лишь маленькими слепыми котятами, которые могли принять за добычу заводную мышь.
- Мне отпустить девчонку, Джон? Ты готов ради нее пожертвовать собой?
Не дожидаясь ответа, Каспар надавил ещё немножко, давая корчащемуся охотнику наконец испустить дух. Тело рухнуло к ногам раненного сида.
- Ну и компания. Даже школьницы подыскивают для себя кого-то более подходящего чем ты, Крис.

Барон появляется в мир лишь тогда, когда сам этого хочет. И в этот раз его пребывание было обусловлено лишь диким желанием повеселиться. Если признаться честно, его мало интересовало то, зачем его вызвали на этот гигантский склад виски и сигар, под названием мир живых. Сам обряд всегда являлся лишь формальным поводом для того, чтобы маман Бригитт не отправилась за Бароном в человеческий мир со скалкой, проклиная тот день, когда выскочила за этого лоа замуж.
Самди не был бы собой, если бы явился без соответствующих случаю атрибутов. Когда фигура скелета сформировалась под светом полной луны, один щелчок костяшками пальцев озарил призрачным светом кладбищенскую территорию. Яркими софитами над могилами взмыли в небо призраки похороненных людей. Души их, подобные болотным огонькам, прожекторами направились к барону, освещая фигуру гробовщика.
- Ах, этот славный мир живых! Я рад приветствовать вас на своей земле, дорогие гости. – Двери кладбища закрылись, не давая дорогим гостям покинуть вечеринку. Барон самозабвенно поднял руки над головой, начиная ритмично хлопать голыми костями ладоней, череп в цилиндре его раскачивался в такт собственному, только что придуманному ритму, ноги отбивали тот же рисунок на мягкой земле, и, казалось, звук этот, что отбивала смерть, сделал невозможное: наполнил жизнью кладбище. Из-под земли начал доноситься стук барабанов, земля дрожала, хохоча, разрывалась в задорном крике, выпуская на свет одичавших от веселья, обглоданных червями, тех, кого коснулась длань тлена, тех, чьё время давно уже подошло к концу, и в память о ком остались только надгробные камни. Но разве это важно? Те, кто как и Барон, уже были за гранью тленного мира, эти счастливцы с того света, только они могли в полной мере сейчас наслаждаться праздником жизни в честь прибытия Барона Субботы. И они танцевали, парами, хватая забившихся в углах живых, в праздном одиночестве, отплясывая самые сложные ритмичные рисунки. Да, они были счастливы в своей смерти так, как не были ни в одно из мгновений своей жизни. – Я так рад снова видеть людей! – Самди схватил одного из мальчишек, что стеснительно стоял в стороне, сложил холодные костяшки пальцев на его плечи, легким движением встряхнул, словно запылившийся фрак, и натянул на себя оболочку, оставшуюся без единой косточки. Музыка звучала из всех щелей, ею пропиталась вся кладбищенская земля, проснувшаяся, наконец, от векового сна.