Николь, 10 августа, вечер
«Вот, значит, - приговаривал Джулиан, гладя ее по голове, - как получилось. Или не получилось». Джулиан вернулся, он нашел ее, он рядом, Господи, ей столько нужно ему сказать, жаль, что в горле пересохло и язык не слушается. «Ничего, я умею читать мысли», - его глубокий, чуть хриплый голос звучал спокойно и уверенно, как прежде. Как хорошо, что ты пришел, Джулиан, если бы ты знал, как меня тебя не хватало! Я так устала на этом задании. Тряслась на ослике по этим джунглям, веришь, нет, всю душу из меня эта поездка вытрясла!.. А потом это чудовище, эта змея в коридоре – ужас, Джулиан, я так испугалась, ты, наверное, слышал, как я кричала. Потом эта больница, это же проклятие какое-то, я здесь точно сдохну.
Особенно тяжело ночью. Здесь вечная жара, но меня бил озноб, сердце заходилось, но вхолостую, кровь как будто не текла по жилам, а стыла, стыла... и ледяной обруч, стягивающий голову – кто бы мог его одеть? – я все пыталась его снять, но не получалось. Утром доктор ввел очередное снадобье и ненадолго стало легче дышать. Зато навалилась такая безысходная звериная тоска, Джулиан, я такой никогда не знала. И за окном этот чертов дождь, вечный, бесконечный. Вечером стало еще хуже, но уже не холодно, наоборот, жутко жарко, словно меня кто-то на медленном огне поджаривает... Может, это местный доктор так развлекается? Но ты ведь ему этого больше не позволишь, Джулиан? Ты же заберешь меня отсюда, правда?
Алоис, 10 августа, поздний вечер
- Ты же заберешь меня отсюда, правда? – как-то даже взмолился в трубке голос, впрочем, взмолился достаточно властно. Алоис не посмотрел на номер вызывающего абонента, и хотел было уже заорать «Где тебя носит, черт возьми!?». Но это была всего-лишь Вайолет.
- Я не хочу ехать к тебе домой на такси как последняя шлюха.
- А что случилось с твоим красным «жеребцом»?
- И не спрашивай. Ты приедешь?
- Я дал своему водителя отгул, - солгал Алоис.
- А что случилось с твоими правами? Тебя их лишили, или ты их пропил?
- Ха-ха! Очень смешно. Буду ровно через двадцать минут, так что каждые пятнадцать секунд моего ожидания повлекут за собой штрафные санкции.
- О, ты же знаешь, за мной не станется, - зазвенел ее звонкий, почти детский смех, и она повесила трубку.
Вместо того чтобы кинуть телефон в карман, Алоис снова набрал номер. Вручную, будто бы не доверял встроенной телефонной книге. Ничего. Мерзавка. А после этого совершенно неуместная мысль. Но отрицать ее означало врать самому себе: хотелось, чтобы смех, до сих пор стоящий в ушах, все-таки принадлежал Николь.