Участники: Сверре Бьёрнштад; Гуннар Бьёрнштад; Эрлинг Бьёрнштад
Время: 1649 год. Начало осени.
Что может знать брат о собственном младшем брате? Практически все, исключая тех тайн, которые Гунне предпочитал скрывать. Такие были у каждого. И у Сверре были свои. Только в них практически никого не посвящал. Даже собственную семью и братьев, которые были для него по сути всем.
Будучи самым старшим сыном и во всем первым, норд познал близость женского тела раньше Гунне и остальных братьев. Но человеку, предпочитающему хорошую драку обществу женщин, было не понятно почему Гуннар так часто уединялся с младшими братьями в охотничьем домике. Нет, конечно же он понимал, но не принимал. Сверре, честно и рьяно исполняя долг старшего брата пытался даже провести наставительную беседу. Сначала с Като, потом с Эрлингом. Но видимо напор Гуннара сметал все труды старшего на прочь. Это злило и раздражало. С каждым новом разом, злость закипала в крови сурового, но молодго норда, вытягивая наружу желание разобраться с Ульвом как следует. Всего один раз, но что бы было сразу понятно, что так продолжаться больше не может. Если быть более точным - положить всему этому конец хотел Сверре.
Потирая снова ушибленный тяжелой рукой отца затылок, за так и не полученный ответ, где же сейчас пропадает Гунне, молодой викинг недовольно сдвинул брови к переносице, бормоча себе под нос витевыатые ругательства, меряя шагами небольшую лесную поляну, где стоял тот самый охотничий домик. И подальше от дверей, дабы не слышать столь компроментирующих звуков.
Бросив тяжелый взгляд, полыхающий недобрым пламенем, Сверре сцепил зубы, проглатывая очередную волну раздражения и недовольства. Если бы его сейчас видел кто-то со стороны, то его можно было принять за разозленного учителя, выливающего свой молчаливый гнев на нерадивых учеников.
Взгляд холодных глаз, мрачно поблескивающий из под сдвинутых к переносице бровей, скользил по поляне, ища за что-бы зацепиться и хоть как-то отвлечь мысли от творимого там. В том чертовом домике охотников. Повернув голову, бросая уничтожающий взор на окна, Сверре дернул верхней губой на миг обнажая ровный ряд зубов в оскале. Да, он очень вовремя решил посмотреть в эту сторону. Особо долгий и протяжный стон прорвался через преграду стен и дверей, впиваясь в чувствительный слух млодого воина словно иглы.
Выражения брезгливости и чего-то еще, явно свидетельствующее о портящимся настроении Сверре, исказило хищные черты лица неприязненной гримасой. Воин даже сплюнул в сердцах на землю, втаптывая собственный плевок в суховатую траву. Стиснув цепкими пальцами рукоять сакса, пытаясь унять растущее снежной лавиной недовольство, Медведь что-то глухо проговорил себе под нос и тяжелой поступью двинулся к лошадям, что паслись неподалеку.
Животные имели свойство успокаивать. Кто-то кота наглаживал, устраивая пушистый комок меха на коленях, кто-то трепал уши и морду собаке тяжелой рукой что-то приговаривая. Ну а Сверре сейчас только и оставалось, либо поговорить и вылить все свои терзаня коням. Беззвучно швельнув губами, бросая еще парочку проклятий в адрес младшего братца Гунне, Медведь провел широкой ладонью по морде лошади, поглаживая короткий мех, лаская нежные бархатистые ноздри, встречая в ответ на ласку тихое и одобрительное пофыркивание.
Выдохнув в каком-то роде и в правду успокаиваясь, Сверре грубовато потрепал Магни по холке, взьерошивая гриву. Дверь в домике наконец-то открылась с тихим поскрипыванием, извещая о конце утех младших братьев. Шумно выпустив воздух сквозь сжатые зубы, щерясь в улыбке большей похожей на оскал, Сверре начал медленно поворачиваться, готовя наставительную тираду для Гунне.
"Да сколько же можно уже!"
Молодой воин уже было развернулся к своему брату в половину корпуса, как горячие и жадные до рикосновений руки Видара решили придать ускорение нерасторопным движениям старшего.
- Гун...!
Выговориться Сверре так и не дали, просто на просто заткнув его рот устами собственными, тут же врываясь наглым языком меж резцов клыков, дабы сплестись в глубокой и бесстыдной ласке. Слова гнева и ярости застряли в горле вместе с воздухом, который безбожно похищали, углубляя поцелуй. Ярость, спавшая внутри, периодически вспыхивая нотками недовольства и раздражения, в миг вскинуло оскаленную пасть, исторгая из своей глотки утробное низкое рычание.
Казалось, что прошли минуты. На деле лишь - мгновения. Сильные руки молодого Медведя в миг вцепились в крепкие плечи младшего брата, отталкивая от себя. Рывком. Грубо. Со вспыхнувшей злобой.
Вперив налитый праведным гневом взгляд, норвежец стискивая в кулак пальцы, снова раскатисто зарычал, выражая все негодование. Слов кажется не хватало, или же он их по просту забыл. Это было уже не важно.
- Гуннаааарррррррр!
Не сводя тяжелеющего, постепенно наливающегося бешенством взгляда, Сверре двинулся на брата, чувствуя как сладкий жар предвкушения разливается по жилам, разнося жидкое и невидимое пламя в каждый член тела. Даже начало покалывать в кончиках пальцев. На столько сильно сейчас чесались кулаки. Шаг. И он уже ближе. Еще один. И вот уже можно дотянуться до Гунне. А потом рывок. Подобно дикому зверю, с низким рыком, не видя перед собой никого и ничего, пропуская мимо ушей и беспокойные оклики оставшихся младших братьев, привлеченные звуками доносящимися с улицы, Сверре с нескрываемым удовольствием и мрачным удовлетворением впечатал тяжелый кулак под ребра слишком пылкому братцу, выбивая из легких весь запас воздуха. Хотелось еще.
