1688 г, Ямайка, Порт-Роял.
- Вина, - стукнув кубком по столу, сэр Генри возмущенно раскашлялся. Его уже неделю не выпускали из дома заботливые эскулапы, нанятые одной из многочисленных любовниц, имени которой бывший губернатор уже не помнил. Единственное, что он прекрасно помнил, это свою любовь к хорошей выпивке и хорошей компании.
Увы, его лишили последнего неумолимо идущие вперед годы, тащащие за давно уставшее тело от ранений, измученной печени и скверного характера. Первое же поставили под запрет доктора, уже смотрящие на Генри как на покойника. Оставалось лишь дождаться. Через широкую веранду поместья он видел с высоты своего дома берег, где отплывал от причала шлюп. Молодость, как же много было прожито дней, и сколь мало теперь он помнил о своих подвигах. Утро выдалось солнечным, с легким бризом, приносящим запах соли и пряностей с раскинувшегося вниз по улице рынка. Запах победы был слаще. Особенно когда за ним следовал звук богатства. Расплывшись в задумчивой улыбке, Генри откинулся на стуле за обеденным столом, глядя на лазурные волны и скользящий над ними парусник.
Его богатый дом был построен на крови и власти, на краденном, на полученном от взяток, и в каждой детали роскоши, даже в той, в которой он был одет, начиная от дорогого камзола, заканчивая туфлями с золотыми пряжками, он мог бы признать свой непосильный для многих простых смертных труд. Удача была всегда рядом, а теперь раскрылась в виде золота, поместья, богатых одежд, слуг и завистников. Пусть таких дней, как этот, ему оставалось слишком мало, чтобы прожить и насладиться вкусом любимого вина, он знал, что успел осуществить одну заветную мечту. Он нашел его… Нашел дорогой ценой, ценой собственной жизни.
- А за это можно выпить, - крякнул Генри себе под нос, наконец-то дождавшись миловидную служанку, незамечающую похотливого взгляда сэра Моргана, когда девица склонилась над столом, дабы нарушить запрет еще не пришедшего к пациенту доктора.

1723 г., Лондон, Англия.
- Ты ведь вернешься, отец? – Вопрошала маленькая Элизабет Суонн, держась ручкой за руку матери, смиренно улыбающейся незавидной своей участи, что нашла ее совсем недавно. Уизерби лишь два дня назад получил письмо с королевской печатью. Это письмо должно было изменить всю их жизнь при дворе, как и корабль, что ожидал последнего пассажира у пристани.  «Разящий» медленно качался на легких волнах величественной Темзы, словно в нетерпении дожидаясь часа раскрыть паруса и отправиться в путь к далекой Ямайке, в Новый Свет, туда, где Уизерби Суонна ждала должность губернатора. Аннабель Суонн ласково погладила светлые волосы на макушке юной Элизабет, с надеждой глядящей на принарядившегося отца.
В детских глазах сиял немой вопрос, надолго ли отец ее оставит.
- Сэр? – Раздался чей-то голос за спиной. Ветер всколыхнул их одежды, заставив спрятать лица от порыва холодного осеннего воздуха. Офицеры на «Разящем» ждали приказа капитана. Все ждали лишь Его одного, и в суете, царившей на палубе, отчетливо высматривались внимательно следящие за троицей люди. Лошади, привезшие к причалу карету семьи Суонн, встревоженно фыркнули, копытами отбивая последние секунды задержки корабля.
- Боюсь, я не смогу вернуться в Лондон скоро, моя дорогая, - склонившись к дочери, Суонн взял ее тонкие ручки в свои и ласково стиснул, улыбнувшись. – Но когда ты закончишь свои занятия, то приедешь ко мне.
Элизабет согласно закивала и кинулась обнимать отца. Бережно прижав к себе ребенка, губернатор Суонн поднял девочку на руки и подошел к супруге. Им не нужны были слова, чтобы попрощаться, лишь легкий поцелуй и трепетное прикосновение с улыбкой на едва заметно дрожащих губах.

***
Четырнадцать лет спустя... 1737 г., Ямайка, Порт Роял
Легкая мелодия поднималась к потолку большой, освещенной огнями дюжин свечей залы губернаторского дома. В центре его в танце кружились пары, казалось, одна краше другой. Но сегодня все взгляды невольно были направлены только на одного человека.
- Вы посмотрите, как она двигается… - нехотя выдавая обреченную зависть, выдохнула леди, стоящая поодаль в окружении своих подруг и просто знакомых. Дама чуть нервно барабанила своими тонкими пальчиками по бокалу вина в ее руке.
- Не только двигается… - кротко улыбнулась стоящая рядом девушка. В ее руках было пусто. – Давайте смотреть правде в глаза: она красива, утонченна и, бесспорно, умна и великолепно образованна. В Лондоне трудно найти иных леди.
- …и еще она благополучно заберет на себя внимание всех самых завидных женихов Порт Рояла… Не смейся, Элфи! Неужели тебя это не заботит? – раздраженно прошипела леди и осеклась, словно что-то вспомнив. Она пристально посмотрела на мисс Ричфул и с легкой улыбкой многозначительно протянула. – А, ну да…
Элфи с трудом не отвела взгляд и ответила улыбкой.
- И кого же ты причисляешь к завидным женихам? – желая просто увести разговор от собственной персоны, хмыкнула мисс Ричфул.
- Мистера Флетчера, в первую очередь, Джереми Флинна и, разумеется, нашего бравого офицера… - лукаво улыбнувшись, мисс Голдман поднесла к губам бокал вина, словно пробуя на вкус каждое произнесенное собою имя.
- Ты имеешь в виду капитана Норрингтона? – непонимающе нахмурившись, спросила Элфи, получив в ответ утвердительный кивок.
- Скоро уже не капитан… - О, какой испуг в глазах! – засмеялась Голдман, взглянув на мигом потупившуюся мисс Ричфул, и наклонилась чуть ближе к ней, хоть и желала поведать новость всем, кто здесь собрался. – Я слышала, в последнем рейде он добавил в копилку своих заслуг еще одно почившее на дне морском пиратское судно, и уже готовят приказ о его повышении. Даже должна быть церемония в форте!
- Может быть, хотя бы раута в собственную честь он не избежит…
- Бал только начался, быть может, он еще придет. Капитан ведь дружен с губернатором, не может же он проигнорировать этот вечер в честь приезда его дочери.
- …Про которую мы с вами благополучно забыли, - кротко улыбнулась Элфи, наконец-то вновь подав голос, когда заметила, что музыка уже стихла, и Элизабет явно решила пропустить следующий танец. - А ведь мы должны хорошо встретить гостью из Туманного Альбиона…
- …в ее же собственном доме, - раздалось ироничное уточнение, вызвавшее смешки.
- И не воспринимать ее как соперницу, - упрямо закончила девушка, после чуть поклонившись и направившись к мисс Суонн. Уже из-за спины она услышала брошенное «Легко ей говорить». Девушка усмехнулась и взяла в руку висящий на шнурке веер.
Они и не представляли, насколько ошибались…

Полтора месяца спустя
Ночами Тортуга не знала тишины, особенно в этой таверне, в которой, казалось, даже стены пропахли дешевым ромом и потом. Но сейчас стихли и песни подвыпивших моряков, и игривый смех пришедших скрасить их досуг за звонкую монету девиц, даже грохот опрокинутых особо буйными из посетителей стульев. Заведение почти опустело, любители почесать кулаки покинули его стены, оставив внутри тех немногих, кто просто нашел себе кратковременный приют в тесной компании, скрашивая время за старыми пиратскими байками, и тех, кто просто не хотел выходить в непогоду, заставляющую голос за соседним столом набирать силу, чтобы раскаты грома не могли прервать рассказ.
- …много народу пыталось найти могилу Моргана, да все без толку.
- Что интересного в костях пирата? – скептически хмыкнул собеседник помоложе, не собирающийся так легко принимать все на веру.
- Считаешь, старина Генри не прихватил с собой на тот свет ничего ценного? – раздалась ухмылка в ответ.
- Что? Золото? Зачем оно мертвецу?
- Чтобы не делиться им с живыми…
В таверне вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь мелкой дробью дождевых капель за окном да удаляющимся громом.
- Эх… Да и черт с ним. Все могу поставить на то, что никто из вас никогда не найдет его могилу.
Короткая усмешка коснулась губ сидящего в углу. Увешанная массивными перстнями рука поставила опустевшую кружку на засаленный деревянный стол, чуть позже добавив к ней монету. Пират поднялся, одевая свою шляпу, и молча вышел за дверь, не взглянув на сидящую рядом компанию.
Жалко будет этого паренька, когда он проиграет это опрометчивое пари… Но готовая отправиться в путь Черная Жемчужина уже заждалась своего капитана.

Спустя неделю, на Черной Жемчужине.
Раджетти растянулся во всю длину гамака, намереваясь назло любой качке заснуть самым крепким сном, на который способен усталый моряк. Рука то и дело тянулась потереть деревянный глаз, но пират каждый раз за эту слабость получал пинок от бдительного Пинтела, устроившегося ниже. В отличие от товарища, он никак не мог заснуть.
Черная Жемчужина направлялась к берегам Ямайки, чьи земли когда-то приютили навсегда легендарного Моргана, и наконец-то команда впервые услышала от своего капитана их точный курс, цель, а главное – долю каждого из них в этой авантюре. Вот только самого капитана ради этого пришлось сменить …
Невольно задумавшись о Воробье, оставленном на необитаемом клочке земли посреди моря, Пинтел прозевал момент, когда сквозь сон Раджетти вновь неосознанно потянулся к своему глазу, и запоздало пнул его под костлявый зад. Раджетти обиженно что-то пробурчал в темноту неведомым силам, потревожившим его сон, перевернулся на другой бок и тут же снова уснул. Пинтел с невольной завистью прожигал дырки в гамаке товарища, уже смирившись с тем, что не встретится с Морфеем сегодня. Но не душевные муки совести за оставленного капитана мучали пирата. Просто Воробей так и не успел вернуть ему занятые деньги…

Два дня спустя, Ямайка, Порт Роял
Несмотря на сотрясающий всю кузницу храп мистера Брауна, который по моще звука, казалось, мог сравниться с наковальней, Уилл чуть ли не на цыпочках осторожно ступал по полу мастерской, боясь, что что-либо разбудит сейчас хозяина кузницы. И правда, мистеру Брауну было на что посмотреть не только в царстве Морфея…
Не без труда найдя в кузнице хотя бы осколок зеркала, Уильям наконец воспрял духом, поняв, что не все еще потеряно, и продолжил свои попытки завязать шейный платок в аккуратный бантик. Тернер мог перенести все причуды светской моды: нещадно жмущие после привычной разношенной обуви туфли, белые чулки, так и норовящие запачкаться, он готов был даже смириться с париком, если бы успел найти подходящий, но бантик… Руки кузнеца привыкли бороться с металлом, а не тканью, как нарочно выскальзывающей из пальцев. Уилл невольно сморщился и поправил повязку на левой руке, спрятавшей свежую рану. Глупо и потому вдвойне обидно было получить ее от собственного же оружия, которое вечно хмельной хозяин, проверив, повесил обратно, не слишком заботясь о надежности его нового положения. Хватило всего одного прикосновения…
Уильям застыл статуей, не отводя взгляд от перевязанной руки. Ведь Она обязательно заметит. Обязательно спросит… Но он устал выдумывать себе легенды, устал выдавать себя за другого человека. Человека достойного Ее. Разве смел простой кузнец даже посмотреть на губернаторскую дочку? Но посмотрел и, однажды увидев, в один миг потерял дыхание, голову и сердце. Он назвался другим именем, стал благородного происхождения, стал тем, кто почти каждый вечер ожидал встречи с Ней в городском парке ради нескольких минут вместе, которые со временем стали растягиваться. Уилл избегал разговоров о своей жизни, не желая быть вынужденным вновь говорить неправду. Ее и без того было достаточно. И только она позволила недостойному приблизиться к той, чей взгляд когда-то так хотел поймать на себе. Но губернаторская дочка так и не заметила кузнеца, и теперь видела перед собой дворянина.
Лишь одна деталь образа никак не поддавалась Уильяму… Обреченно вздохнув, кузнец вернулся к своим попыткам сделать из этого платка хотя бы жалкое подобие банта, но вскоре замер вновь, закрыв глаза.
Он был готов на все: сделать что угодно, стать кем угодно… Только ради улыбки той, чье имя так часто срывалось с губ.
- Элизабет…