[indent]Откровенно говоря, Нью-Йорк я так и не смогла искренне полюбить. Слишком шумный, слишком грязный, слишком многолюдный. Слишком слишком даже для той, что привыкла к масштабным пирам асгардийцев, которым было незнакомо слово "мера" в принципе. Но тем не менее, меня с этим городом связывало многое. В том числе поражение Локи, которое открыло портал для таких, как я. Читаури пробили брешь между мирами, через которую в Мидгард сбежали многие. Изначально я не планировала покидать родной мир, но пришлось импровизировать, потому что изменения в магическом фоне почувствовали все, способные на это. И те, кто помнил Хелу, тоже. Она вернётся, я точно знаю. И несмотря на всю мою ненависть к первой дочери Одина, это не моя битва. Мне её не победить. Даже Тору не победить. Но и вмешиваться, зная исход, я не имею права. Мир найдёт способ излечить сам себя. Даже если земля Асгарда погибнет, его люди будут жить дальше. Надеюсь, Тор вовремя поймёт это. Именно на его плечи возложена миссия пронести сквозь века нашу культуру, не дать ей погибнуть на самом деле. Потому что нас с Локи рядом не будет. По разным причинам. Не уверена даже, что трикстер заглядывал так далеко, как я. Возможно, он не знает, какое будущее ему уготовано. Или, наоборот, всё знает, и всеми силами пытается избежать подобного исхода для себя. Не могу его винить, но надеюсь, что Лафейсон помнит про свою давнюю подругу, которая всегда-всегда была на его стороне. И не готова терять своего товарища по шалостям.

[indent]Фригга помогла мне развить дар предвидения, дарованный от рождения, но он лишь сводит меня с ума. Я никогда не хотела знать своё будущее, поэтому пыталась подавить свой дар, игнорировала посылаемые мне видения, сопротивляясь урокам всематери. Я хотела бы погибнуть рядом с теми, кого считала сёстрами, рядом с другими валькириями. Я ведь даже не смогла вовремя предупредить их, попытаться их как-то спасти, потому что не умела контролировать свой дар, не увидела вовремя нападение той, которую небезосновательно всегда боялись. Возненавидеть приёмную мать я так и не смогла, ведь она действительно пыталась переломить моё собственное упрямство. Жаль, что многие преподанные ей уроки я поняла лишь спустя время. Но теперь я буду готова. Я знаю, как умрёт старшая сестра Тора. И знаю когда. А я буду жить. Обязательно потанцую над её могилой. Но пока рано. А выжидать я давно научилась. Моя месть будет сладка, потому что нет ничего приятнее смотреть, как падёт твой злейший враг.

[indent]Я вернулась в Нью-Йорк в тот год, когда бывшую башню Старка полностью перестроили. Теперь над городом горит гордое "Мстители", а я лишь презрительно морщусь каждый раз, когда высотка попадает в моё поле зрения. Мне приходится пару раз сморгнуть, чтобы сосредоточиться на картинке настоящего мира, отгоняя видения возможного будущего. Я ещё не совсем понимаю, в каком именно варианте нахожусь, но все силы вкладываю в то, которое в итоге будет выгодно именно мне. В запасе у меня ещё несколько лет, поэтому позволяю себе расслабиться. Свою ошибку я осознаю лишь тогда, когда широкая, даже несколько пугающая, улыбка появляется посреди моего пентхауса, который я успела облюбовать и уже обжиться в нём. Чешир всегда был таким бесцеремонным. Недовольно скрещиваю руки на груди, ожидая, когда Кот полностью появится передо мной в своем человеческом обличии. Цокаю языком, когда в очередной раз исчезает ослепительно белый оскал острых зубов. Выпендрёжник.

[indent]- Через минуту я возведу защитный купол вокруг своей квартиры, - громко фыркаю, поднимая руку и скрещивая пальцы, - И тебе повезёт, если тебя не разрубит пополам, - прищуриваясь, поворачиваюсь вокруг своей оси, пытаясь отследить мерцание, которое всегда сопровождало Чеширского перед его эпическим появлением. К счастью или к сожалению, я слишком хорошо его успела узнать за столетия нашей истории. Какое-то тёплое чувство поднимается в моей груди от осознания того, что он сам решил навестить меня. Скучает. Улыбаюсь, экранируя свои эмоции, полностью закрываясь от него. Наша игра никогда не надоест нам обоим.

[indent]- Раз, - на моих губах широкая ухмылка, которая должна его выбесить окончательно.

[indent]- Два, - скрещиваю пальцы сильнее, прикусывая нижнюю губу.

[indent]- Три, - громко щёлкаю пальцами, прекрасно осознавая, что он, оставаясь невидимым, притаился где-то рядом. Поиграем?

меня от тебя дико кроет // я от тебя себе вены вскрою
— давай я попробую тебя по изгибу твоих_моих ран будущих —
   

шалость удалась – всем понравилось. лишь некоторые могут кукситься [вероятно ангелов представители] из-за неуправляемости демонической. похуй, пляшем // действуем дальше – по наклонной вверх или вниз – как покажет ситуация, время и место.

сегодняшние занятия в саду, полеты туда-сюда, под предводительством великого и ужасного [нет] геральда проходили успешно. тренировки всласть выбивали опору из-под ног и сознание улетало все дальше и дальше после очередного взмаха крыльев. сколько уже лет, а мими все не привыкнет к сладкому/радостному этому чувству, которое даруется всем истинным ангелам/демонами, да и непризнанным в конце концов. к чувству, которое сопряжено со свободой внутри вен и различных их ответвлений алых, когда оказываешься в воздухе, далеко-далеко от поверхности. а если это еще и не сопряжено с какими-либо целями, то всласть можно насладиться этим одухотворяющим аффектом.

- эй, мими, - равняется энди рядышком. демоница забавную и недовольную моську корчит, всем видом показывая неудовольствие. – как твоя новая соседка? ты ее не обижаешь?

- о! – оживает мими, слишком резко меняя свое настроение. – а ты втрескался в нее что ли? о лоре ты так не беспокоился, если мне не изменяет память, - девушка делает кувырок в воздухе, между делом оставляя краткое эхо своего смешка в воздухе. – ну чего застыл? отвечай или я не отвечу.

детский сад, не иначе, но какая разница, когда покалывает вся ситуация веселостью и забавностью? мими от этого только радуется, отчасти напоминая какого-то почти_вампира энергетического, хотя лишь преследует свои личные плюсы для повышения настроения. игры словесные/нет – один из способов.

- нет, ничего я не втрескался.

- спорим – что втрескался? - зловеще так ухмыляется.

- мими… я просто интересуюсь ее состоянием, - раздражается непризнанный.

- а я участвую в ее состоянии, - неоднозначно демоница высказывается и ныряет в пух и белоснежный прах облачный.

   
вики уокер - отдельная история, поди сказка, которую следует рассказывать взрослым на ночь. в этой сказке только самые красивые картинки, самые глубокие и чувствительные смыслы запрятанные за длинными предложениям из букв/слов сложенных наспех, но точечно, самим великим провидением [считай – все  и д е а л ь н о]. вики, безусловно, засела в мыслях переставая быть только рассказом, а уже превращаясь в факты. но если вернуться к началу – какая обложка у это сказки. awww ~

мими размышляет, лежа на своей кровати. языком по губам ведет, раздумывая о соседке, которая в такой славный вечер где-то пропадает. возможно изучает местные красоты, сложенные из кучи всего того, что смертным лишь после смерти уготовано встретить [какая-то тавтология, но смысл понятен].

здесь, в мире "за занавесом" человеческой жизни, все по-другому. даже звезды складываются в причудливые скопления напоминающие целые произведения еще никем там на земле не придуманные. отсюда вся благодать идет в умы/разумы смертные, отсюда вся планета страдает или радуется, именно здесь принимаются все решения с легкой руки шепфа и его верных-верных ангелов-прихвостней.

здесь [дубль два], в мире "за занавесом" человеческой жизни, гораздо красивей, величественнее. энергия ткет по мановение вселенского замысла все, что мы видим кругом. и, кажется, что именно с ее вселенской руки происходит внезапное.

- вики, - шумно/прерывисто выдыхает мими, когда и секунды подумать не дает непризнанная, ворвавшись в их совместную обитель. при этом слишком быстро оказывается сверху, слишком быстро разрывает всякое расстояние являясь вдруг слишком пламенной. н е о ж и д а н н о. – поразительно, как одна ночь способна раскрыть потенциал одной симпатичной непризнанной, - умиляется демоница, пока еще игнорируя поступивший запрос и этот суровый вид.

ей однозначно нравится, как обстоят дела с их взаимным сожительством.

- чертовски хороша, - мими удается частично освободиться от горячей хватки девицы, которая продолжает прижимать к кровати. получается пальцами скользнуть по женской шее, кончиками по скуле пройтись и замереть на подбородке. – но очень напряжённая. давай измени положение.

мими использует крылья как рычаг и довольно резко вскакивает, успевая прижать к себе непризнанную и вместе усесться на кровати. делает все аккуратно, явно пользуясь такой нестандартной техникой не первый раз в своей жизни. смотрит в глаза девушки, что задала вопрос явно не слишком внятный и ни разу мими не понятный.

отпускает, но не отодвигается слишком далеко от нее.

- какого блядь черта? знаешь, я же встречала черта. тебе какой нужен именно? уверена, мы выбьем из него все необходимые ответы на твои вопросы, - не сдерживаясь тараторит мими в своей непревзойденной и беспечной манере. концовку делает тихой по громкости, а потом вовсе меняется в лице – серьезней становится. – но чтобы мне окончательно понять о чем идет речь, выскажись не так как в прошлый раз. уверена, что как только мы закончим с этим разговором у нас будет время еще раз поиграть в "прижималочки", хе-хе, - мими подмигивает, слишком стремительно и быстро соскакивая с серьезного диалога.

видит, что вики злится, но пока не понимает к чему все это. не понимает, что вообще могло случиться такого из-за чего покрывается неглубокими складками этот прекрасный непризнанный лобик.

— Что ты здесь устроила, Сильвана... Это противоречит всем законам природы! Этому... нет названия!
—  Вождь, без новых Отрекшихся мой народ бы вымер... Мы потеряли бы влияние в Гилнеасе и северном Лордероне.
—  Ты хоть понимаешь, что это значит, Сильвана? Чем ты теперь отличаешься от Короля-лича?
— Как это чем, Вождь? Я служу Орде.

Сильвана едва себя сдерживала, чтобы не заорать на своего подчиненного. Как иронично, не так давно вождь Орды — Горош Адский Крик, так же осмелился сравнить её с Плетью. А если быть точнее, то с самим Королём Личом — Артасом Менетилом, тем, кого эльфийка всем сердцем презирала и ненавидела. Тогда Королева банши с легкостью парировала слова орка, переведя всё в шутку, словно не понимала сути вопроса. Но на деле она понимала к чему вёл вождь Орды также явно, как и то, для чего она всё это затеяла. Однако, на этот раз всё было совсем иначе, и она так просто не смогла отмахнуться от слов своего офицера. Лучницу задели слова Кольтиры Ткача Смерти настолько, что она едва не вцепилась ему в глотку, в попвтках доказать обратное. Для неё было важно, чтобы её окружение четко понимала, что она не Артас, и никогда им не будет. Она никогда не станет таким же как он, и что их цели кардинально отличаются. Орки могут говорить и думать, что угодно, но не её народ! Не её доверенные лица. Эх… как же ей хотелось бы, разъяснить, хотя бы малую часть всего происходящего. Однако, она не может этого себе позволить. Никто не должен знать, о её планах и стремлениях. Никто, кроме валь'кир и Натаноса. Впрочем, второй, тоже знает тоже далеко не все, что затевает его королева и почему. Гнилосень доверяет своей Тёмной госпоже настолько, что не требуя объяснений, делает все в точности так же, как попросит его Ветрокрыла.

— Как же меня воротит от этих разговорах о чести. Тошнит от них смертельно. Ваша честь меня в могилу несколько раз свела. У меня не так много попыток осталось, чтобы закончить начатое и перейти к следующей фазе моего плана.

Эльфийка мысленно пересчитала своих валь'кир, как «дополнительные жизни». Если бы враги только знали бы, они бы в первую очередь пытались бы уничтожить крылатых воительниц, дабы лишить Сильвану возможность снова восстать из мёртвых. Но благо, никто об этом пока что не знал, а потому-то «дополнительные жизни», пока что в безопасности. Некогда предводительница Следопытов Кель'таласа, просжигала взглядом своего заключенного. Она прекрасно понимала, что рыцарь смерти сейчас доволен собой, как никогда прежде. Что не удивительно, мало кому удавалось ранить Тёмную госпожу, а ему удалось. Конечно, он не ждёт после этого твиста, какого-то милосердия к своей персоне. Впрочем, скорее всего, он проявил такую храбрость, потому не ожидал к себе милосердия заранее, а зря.

— Ты мне будешь говорить про честь? — Прорычала Ветракрылая. — Ты — кто сговорился с Альянсом за моей спиной? Ты? — Эльфийка пренебрежительно фыркнула и отвернулась от своего собеседника. Рейнджер явно была сейчас не в духе, и злить еще сильнее — не самая разумная идея. Пережить разговор конечно можно, но в чем смысл, если больше всего на свете ты будешь молить о смерти? — Знаешь, меня уже убили в спину, стоило мне довериться и повернуться к своему союзнику спиной. Ощущения не из приятных. — Некогда офицер Луносвета говорила про инцидент, что случился во время битвы за Гилнеас. Лорд Годфри выстрелил в спину Тёмной госпоже, после чего скрылся в лесу. Ткач Смерти, конечно не присутствовал лично при этих событиях, но возможно слышал о них ранее. Возможно он даже не поверил, что Сильвану тогда действительно убили в тот злополучный день, раз она всё ещё ходит по землям Азерота. Да и свидетелей тогда было маловато, на радость убийце.Да и слухи, далеко не всегда правдивы. — Мне хватило смертей, чтобы понять, что это не моё… Я сделаю все, чтобы мои войска пережили эту войну, как и я сама. А насчёт Плети… То, я тебе скажу, чем я отличаюсь от неё — я не бросаю своих в лапах врага. — Это было небольшое напоминание рыцарю смерти, о его заключении в Алом ордене, где тот чуть не погиб. На его счастье, Тассариан даже после посмертия сохранил какие-то понятия о чести. Несмотря на запрет, рыцарь смерти организовал спасательную операцию для своего дорогого друга.

«Я не доверяю ей. Её сердце по прежнему принадлежит народу эльфов»

Сильвана задумалась, сколько правды было в словах молодого эльфа. Правда ли он не уступил бы Андорал войскам Штормграду, и как бы это бы выглядело на самом деле. Развязал бы войну, сразу после того, как Плеть была бы уничтожена и напал на людей того, кем бы он так дорожит? Или предупредил бы о том, что перемирию конец прямо смотря в глаза тому, кому был обязан жизнью? Звучит совсем не правдоподобно. Скорее Тассариан лично бы уступил бы Андорал, чем Ткач Смерти начал его отбивать, или же требовать его. А это значит, что Андорал остался бы Альянсу, ибо генерал Штормграда тоже не хотел бы разочаровывать своего короля Вариана Рина. Для него провал за битву при Андорале сильно сказалось бы на репутации, которая у него и так никчерту. А значит, Кольтира благородно бы уступил город Альянсу, посчитав, что Тассариану нужнее. Ведь он мог прийти грустно опустив взгляд, сказав, что Плеть сильно ослабила его отряд и у его войск просто не хватит сил для захвата города, который уже занял Альянс. Существенных причин не верить своему офицеру, у Ветрокрылой бы не было, и обман бы удался, если бы на поле битвы не появилась бы Линдси Рэйвенсан.

— Может ты и не собирался, но ты бы уступил. Несомненно твой друг... — Сильвана едва сдержалась, чтобы не назвать его «дружочком». Яд — ядом, а опускаться до такого укола, эльфийка не хотела. Она всегда считала, что её народ был достоин лучшего. Некогда Ткач Света, наверно был один из самых главных представителей её народа. Он был, как и она эльфийской расы. Как и она, он потерял все при битве за Кель'Талас. Как и она, он был во власти Короля Лича, и делал такие вещи, которыми не гордится и по сей день.
— Не думаю, что ты бы смог сказать ему в лицо, что перемирию пришел конец, и пора сражаться за город между собой. Духу бы не хватило высказать это ему… А бить в спину, а действовать исподтишка — ты и сам сказал, что не умеешь. Договориться, тоже вряд ли бы получилось, ведь на кону репутация Тассариана, твоего спасителя. Так, скажи мне, Кольтира, как бы ты мне в дар принес бы Андорал? — Королева банши говорила уверенно и без какой либо запинки, словно репетировала эту фразу не единожды. Сильвана подозревала, что знает ответ на свой вопрос: «никак». Потому-то она скорее молчание в ответ, нежели вразумительную фразу, которая бы оправдала её офицера, и заставила бы поверить, что Андорал был бы во власти Орды.
— Запомни, офицер, на войне все средства хороши. А добивать истерзанного противника, это вовсе не подлость — это стратегия. — Едва ли заключенный, конечно внемлет её словам. Во всяком случае, пока на противоположной стороне будет Тассариан. Тёмная госпожа не была уверена, что подписанный мир, не нёс в себе цель уберечь Штормградского офицера от смерти в той битве.

— Что же, если они так дорожат друг дружкой, было бы совсем неплохо завербовать его в армию Отрекшихся. Он же выходец из Лордерона, так что ему тут найдётся занятие и место. Кольтира будет доволен, а я получу на своей стороне опытного воина и хорошего стратега. Это будет прекрасный и дальновидный ход. Путь приводит своего Тассариана в армию Лордерон. Посмотрим, на что он способен.
Конечно у эльфийки были и свои мысли на принятие в ряды врага. Хотя, она и не лгала, когда говорила, что считает любовь — прекрасным чувством. Да и любовь к человеку, нисколечко не смущало. А уж, если из этой любви можно получить еще и выгоду, тогда тогда становиться всё еще прекрасней и интересней.
Сильвана не знала, как рыцарь смерти расценит её приглашения. Станет ли искать в нем подвох, считать, что это ловушка. или что-то в этом духе. Но её дело предложить. В конец-концов, какая у них альтернатива? И дальше бороться друг против друга? Не лучше уж сразу перейти к постельной борьбе без лишних прелюдий. Дорога в Альянс Кольтире закрыта, остаеться Тассу перейти на сторону Орды. Если потребуется, Королева банши выпишет какой угодно ордер, и сколько угодно. От остолькой орды эльфийка защитит своих голубков. Не впервой она нарушает запреты. Удасться и в этот раз, в случае чего, плюнуть в лицо Горошу так, что он не поймёт, что это только что было: искреннее недоумение, или же всё же плевок в его адрес.

Когда собеседник вновь заговорил, эльфийка прищурилась  вслушиваясь в каждое слово, боясь что-то упустить из виду. В голове чувствовалось отчаяние и боль. что были так близки лучнице. Она верила каждому слову, что озвучивал Ткач Смерти, потому, что ощущала, как его же слова разрывали ему сердце. От чего-то на её глазах начали выступать слезы. Эльфийка словно ощущала каждую свежую рану, на сердце Кольтиры, оставленные его же словами отчаяния.
Ветрокрылая вспоминает себя, свои чувства, что тенью следуют за ней. Ту скорбь, которая звучит все эти годы в душе банши. Она не замолкает, и не утихнет никогда. Темный следопыт привыкла игнорировать её. Потому. что понимала, что её не унять и ничем не заглушать. Она это знает, потому, что пыталась всеми возможными способами. Проявив слабость, Силвана отдалась во власть чувствам, и слёзы градом потекли из глаз. Все мысли перемешались вдруг в голове. Тёмная госпожа закрыла глаза прижавшись к своему офицеру, не переставая плакать. Такой, пожалуй никто её еще не видел, даже сестры Ветрокрылые. Всегда она казалась сильной и бесстрашной, даже когда сражалась против самой Смерти.
Она плакала некоторое время, без перерыва, словно поставила себе цель выплакать все слезы за долгие годы страдания в один миг. С трудом тёмный следопыт заставила себя отстраниться от заключенного, унимая дрожь внутри. Сильвана знала кто она, и четко помнила, что не имела права на проявления каких либо эмоций. Разумеется, за исключением ярости, которая постоянно бурдела в ней и придавала сил для битвы.

— Ты должен забыть его... — Не без сожаления произносит лидер Отрекшихся.
— Забыть его раз и навсегда. — Эльфийка ощущает на себе морозный холод по всему тему. Ей ужасно хочется сжаться в двое и не двигаться более.
— Твои чувства к этому человеку, губительны для тебя. — Делая паузы после каждой своей фразы, Сильвана переводила дыхания, стараясб держать свои чувства под своим контролем.
— Кольтира, я заглянула за грань, и там нет ничего хорошего. Одни страдания и боль. В этом мире у нас есть шанс стать счастливыми. — Королева банши делает большое усилие, чтобы перевести дыхание. Она не была уверена, что может сказать своему офицеру, а что нет. Вдруг он снова воткнёт ей в спину нож. Такая возможность у него всё еще представится.
— В это, наверно сложно поверить… Но все, что я сделала в Гилнеасе, я сделала это ради нашего народа. — Ветраккрылая переводит взгляд на своего сломленного собеседника, не зная как еще объяснить так, чтобы не раскрывать всех важных карт в её «игре».
— У меня были видения, об этой битве, за долго до того, как она настала. — Тихо начала Сильвана. Она хотела убедить своего офицера не делать глупостей, хотела сказать, что понимает его чувства, хотя он наверняка не разделял её мнения.
— И в этой битве, проиграли Отрекшиеся. А знаешь почему? Потому, что использовали, как пушечное мясо. — Хотя Ветрокрылая прежде всегда в таких ситуациях говорила «нас», то сейчас она старалась не упоминать себя. Она говорила об Отрекшихся, как о тех, кто действовал без её указаний. Разумеется это было сделано намеренно, а не спроста. Да, и можно заметить, что почему-то лучница не увидела в своем видении, то как ей в спину стреляет предатель.
— Я не хотела снова увидеть тот кошмар, но уже наяву. Потому, то я поступила так, как поступила, Ткач. Наш народ заслуживает большего, он и так уже сполна настрадался. И ты, мой рыцарь, заслуживаешь большего, чем имеешь сейчас. И я сделаю все, чтобы ты это получил.

Мраморный пол храма ужасно холодный, даже когда Шэдоухарт кладет вообще все, что может сойти за утепление, между спальником и полом. Иначе и быть не могло среди подземных руин, никогда не видевших солнца и много лет не чувствовавших человеческого тепла. Хотя едва ли в иные времена здесь было бы комфортно спать.

Это святое место, Вызов Шар, — и вообще не предназначенное для того, чтобы разбивать здесь лагерь, раскладывать поклажу, кипятить воду в котелке, словно это какая-то заброшенная лачуга. Занимаясь этими бытовыми вещами, Шэдоухарт старается, насколько может, делать это уважительно — хотя этот концепт звучит абсурдно даже для нее самой. Как можно уважительно разбивать лагерь?
Она думает, что возможно, стоило предложить, чтобы они разбили лагерь снаружи, прямо у входа в усыпальницу Тормов, но все и так вымотаны лабиринтом храмовых коридоров и долгим днем, который в Темных землях от ночи не отличается. Ей самой все время хочется спать. Над этой землей висит не только некротическое проклятие, разъедающее плоть — есть что-то здесь, убивающее всякую бодрость духа, и Шэдоухарт не чувствует в себе сил и желания бороться против кощунственно кипящего котелка, потому что она замерзла и устала и мечтает о чем-нибудь горячем. Она надеется, что это будет списано с ее счета прегрешений в категорию ради задания. А если не ради задания, то время для наказания наступит когда-то позже.

Она задумчиво смотрит на ломоть берегостского сыра — единственной потенциально съестной вещи среди бутылок амнского десертного, которые она вытащила из буфета той таверны в Темных землях. Шэдоухарт до сих пор передергивает от отвращения, когда она вспоминает того бармена и его дохлых постояльцев.
Темные земли их сильно поистрепали — еще в друидской роще посреди заброшенных и захваченных гоблинами поселений в компании беженцев с детьми, покидающих свои скромные огороды, было ясно, что пояса пора затянуть потуже. Но когда их запасы начали подходить к концу, а собирательство не дало результатов, стало ясно, что новое отверстие в ремнях — это лишь вопрос времени.
— Кто-нибудь разбирается в сырах? Думаете, эта плесень достаточно благородная? — Шэдоухарт поднимает взгляд на Уилла в надежде, что он, опираясь на свои кулинарные познания, привитые в высшем свете, скажет, что им повезло найти уникальный сорт сыра, который на самом деле настолько же хорош, насколько он вонюч, поэтому все они могут не волноваться.
Но на лице у Уилла такое же сомнение, которое, безо всяких зеркал, написано на ее собственном.
Ха, пожалуй, этот сыр прикончит их быстрее, чем проклятие.

Уилл спрашивает Гейла, может ли тот наколдовать что-то съестное. Гейл, конечно же, не может — но может предложить свой набор великолепных специй, которые он насобирал боги ведают где, чтобы придать изысканности любой стряпне, которую удастся наскрести в заброшенном храме.
Шэдоухарт почти уверена, что здесь можно наскрести только пыль. Она смотрит на Тавсона, потом на Астариона.
— Что если съесть ортона? — это шутка, конечно. — Знаю, Астарион, ты наверно хотел его для себя… но ты же поделишься с нами? Тав наверняка сможет его приготовить. Со специями Гейла.
Она шутит беззлобно, но не уверена, что это звучит так беззаботно, как она хотела бы. Ей в этом храме не по себе  — и, сколько бы она ни пыталась убедить себя, что так и надо, что божественное величие не должно ощущаться приветливым или уютным, иногда у нее по спине пробегает холодок. Кажется, кто-то за ними наблюдает. Хотя в гулких и пустых коридорах никого нет.
Если не считать крыс.