Математика драки, какой ее описывают в пособиях по боевым искусствам, занимает множество страниц, даже если не снабжена пространными комментариями.
Прыгать сверху нельзя - нож войдет в горло глубже, и еще одно тело окажется на руках Темного Рыцаря.
Метательное оружие не подходит - нож уже пьет боль и страдание, ошибка в миллиметр - и он напьется допьяна.
На деле же все длится не дольше половины удара сердца.
Массивная фигура в черной броне буквально сносит с места убийцу, сбивая его как можно дальше и от - слава богу, еще живого! - полицейского мальчишки на асфальте, впечатывая его в ближайшую стену, осыпая сдирающейся штукатуркой, словно пеплом или сединой, темную одежду того, в чьей руке уже нет ножа. Выбит нож, и отброшен подальше пинком сапога.
- Достаточно, - искаженный ларингофоном голос Бэтмена не слишком громок, но хорошо слышен обоим участникам едва не разыгравшейся драмы.
Быстрые жесткие удары - как будто по одному за каждого убитого. Никакой жалости - но и никакой жестокости. Бэтмен не убивает, Бэтмен не калечит; его задача - обезвредить преступника.
Затянутые в пластик и металл кулаки вышибают дух, выколачивают способность сопротивляться; несколько ударов в корпус, болезненных и почти парализующих. Расчетливо и точно.
- Виктор Зсзасз, твое время на этих улицах истекло.
Звук, словно техногенная змея режет пространство; черный нейлоновый шнур, появляющийся из складок плаща Бэтмена, захлестывает запястья убийцы.
Следующий удар бросает преступника на колени.
- Вы, - Бэтмен оборачивается к полицейскому, который - он видит боковым зрением - все еще здесь, и жив, и в сознании. - Забирайте. Он ваш.

Честное слово честного маньяка, Зсасз готов был поклясться собственным ножом, что не имел ни малейшего желания вновь возвращаться в эту обитель высокотехнологичного маразма. За один лишь вчерашний вечер он и Нигма уже успели повздорить бесчисленное количество раз. Виктора раздражало в нём всё, начиная с постоянных рецидивов инфантильности и завершая костюмом отвратительного болотного оттенка. Справедливости ради, правда, стоит заметить, что Риддлер своими обезьяньими ужимками способен был довести до предынфарктного состояния и более толерантного к чужой дурости человека, нежели сбежавший из психушки серийный убийца.
Однако когда за тобой гоняется едва ли не вся городская полиция во главе с комиссаром, а средств на гостиницу банально не хватает, воротить нос особо не приходится.
— Лучше предложи бокал даме.
Виктор сделал шаг в сторону, пропустив Айви вперёд себя.
— Айви — Эдвард. Эдвард — Айви, — не размениваясь на долгие церемонии, представил он друг другу своих союзников, переведя зажатый в руке нож с девушки на мужчину и обратно.
Зсасзу давно стоило бы отучиться тыкать острыми предметами в полезных ему людей. Но увы, дипломат из него и раньше был достаточно посредственный, — а после знакомства с драконовским режимом клиники и кулаками санитаров этот изъян его характера заметно усугубился.
— Располагайся и приступай, — Виктор кивнул Айви на стол, присев на диван рядом с пленником. — А Вы, мистер Блэйк, не скучали, надеюсь?
О, теперь скучать детективу точно не придётся. Извращённый гений токсиколога об этом непременно позаботиться.
Зсас справедливо считал, что в его положении нельзя разбрасываться полезными знакомствами. Особенно, когда знакомый — красивая, умная и, чего уж греха таить, обеспеченная женщина с не самыми филантропичными взглядами на жизнь. Когда сегодня утром Айви, среди прочего, упомянула в их беседе несколько новых ядов с весьма забавным эффектом, посетовав на недостаток «подопытного материала», убийца уцепился за это, как за хорошую возможность укрепить их партнёрство. Разумеется, ни саму Памелу, ни Нигму в свои планы касательно дальнейшей судьбы Блэйка он посвящать пока не стал; но развлечься был совсем не прочь. Сейчас детектив в его руках, и нужно выжать из него всё, что можно.

- Вообще-то, - забормотал Джон, - я бы предпочел бритый череп. У Брюса Уиллиса бритый череп, и у Джейсона Стэтема. Те, кто спасают Землю, всегда выглядят очень круто. Не видел ни одного фильма, где бы выжил человек с опухшей щекой, - Блэйку было страшно. Чертовски страшно, так что в животе, казалось, сгустился какой-то клубок посасывающей пустоты, - но он честно старался заболтать Айсли, надеясь, что та, отвлекшись на его малоосмысленные тирады что-нибудь напутает, и Джону не придется сдавать всех и вся. Увы, но это была единственная его надежда на положительный исход.
Еще в его планах возникла мысль просимулировать судорожный припадок, но взвесив все за и против, Блэйк отказался от этой идеи: Айсли достаточна умна и образована, чтобы отличить имитацию от настоящей лихорадки, так что особого смысла упражняться в актерском мастерстве нет. Остается только сцепить зубы и терпеть ладони маньяка, удерживающие на месте, заставляющие прижиматься к успевшей нагреться за ночь кожаной обивке. Мерзко быть беспомощным. Мерзко быть в шаге от предательства. Если ему будут задавать правильные вопросы... скольких ребят из отделения угробит? Нет-нет, вот сейчас точно не время вспоминать секреты, думать... о чем? О прошлом, в прошлом у него тоже были секреты. Вспомнить себя мальчишкой, вспомнить все свои самые страшные детские тайны, вспомнить тот, другой, страх, страх перед воспитателями, одноклассниками, соседом по комнате. Секреты... секреты они бывают разные.
Потом, когда игла вошла в глаз, Джон не отказал себе в удовольствии вдохновенно поорать над ухом Зсасза, стоило боли раскаленным прутом пройтись по щеке и глазнице, заставляя забыть собственное имя. Вскоре, впрочем, острые ощущения притупились, и Джон обмяк, сонно задышал, пытаясь сморгнуть частично застилающий мир слезы. Эй, что происходит? Оставьте в покое! Но голос настойчиво что-то требовал, просил рассказать, и Джон, нехотя сглотнув вязкую, слишком сладкую слюну, облизал пересохшие губы.
- Я соврал при поступлении в полицию, - доверительно поведал Блэйк своему внимательному собеседнику. - Приписал себе лишний год, и если сейчас это раскроется, не попрут ли меня со службы? Я же больше ничего не умею. Только быть полицейским, - Джон попытался сфокусировать взгляд, но как-то безуспешно, и снова забормотал - торопливо, проглатывая окончания. - И кто тогда поможет комиссару поймать Бэйна? Он же сам не полезет в канализацию вместе с Бэтменом. Хотя Бэтмен тоже не стал меня брать с собой. Неужели я все еще его недостоин? Мои усилия ничего не значат?
Джон уронил голову на грудь, тяжело глотал воздух.
- Столько всего нужно удержать в голове. Бэйн, Уэйн, Кошка, Гордон, сбежавшие из Аркхамы психи... Наркотики эти... - Блэйк тихо, рвано рассмеялся и принялся дальше жаловаться на проблемы в управлении, на то, что город в опасности, а ему приходится вести отчеты, и что даже появление Бэтмена как-то не улучшило ситуацию. Хотя он-то всегда спасал, разве не так?

Наверное, она оказала бы Готэму большую услугу, если бы здесь и сейчас прекратила существование этого молодого человека, но, всего лишь, одно огромное и непреодолимое обстоятельств мешало ей это сделать. Бэйн!
Женщина вновь улыбнулась
Да, она не могла его убить. Но могла сделать больно.
Не потому что безумный гений оскорбил ее, он даже не сделал ей ничего плохого. Он просто оказался в неподходящем месте, в неподходящий момент.
Последние дни были для нее не самыми удачными. Сначала шантаж Бэйна, потом неприятный разговор с офицером полиции. Кошка ощущала себя оголенным нервом, уязвимым к любому внешнему раздражителю. Она оказалась в ловушке между двумя соизмеримыми силами. Между двумя полярностями, которые разрывали ее на части. Она была не в силах бороться с ними обоими в одиночку. Она не рассчитала свои силы, и это сыграло с ней злую шутку. И именно это обстоятельство приводило ее в бешенство. И повстречавшийся ей в коллекторе незнакомец, находящийся непозволительно далеко от своего босса, мог попытаться что-то исправить. Не по своей воле, конечно.
Пальцы Кошка переместились на шею мужчины и болезненно сдавили гортань. Воздуха едва хватает. Вздохнуть полной грудью нет никакой возможности.
- Ммм, милый. Если тебя отмыть и приодеть, ты будешь очень даже ничего. Но, единственное, что я позволила бы тебе делать, это лизать мои сапоги, - губы растянулись в широкой улыбке и стали походить на резаную рану.
Кошка убрала пистолет в кобуру, выпустив добычу из своих когтей. Успокоилась? Смирилась с тем, что ей так ничего и не удастся узнать? Значит ли это, что опасность миновала? Она стоит вполоборота, казалось, даже не смотрит на мужчину, поправляя якобы съехавшую перчатку. На самом деле ждет, когда спадет напряжение, чтобы развернувшись, ударить мужчину по лицу крепко сжатым кулаком.
Удар пришелся в переломанный нос мужчины. Кровь, густая и горячая хлынула на подбородок незнакомца. Запачкала губы, Свитер и ворот рубахи.
Ох, эти губы. Кажется, они стали еще более соблазнительными.

- Единственное настоящее преступление Бэтмена - это смерть Харви Дента, - сказал Джон. - И я не верю, что для него не было веской причиной, потому что прежде все, что делал Темный рыцарь, он делал лишь во благо города и его горожан. Нет, - тут же качнул он головой. - Я не считаю, что комиссар солгал, вернее, я не могу его обвинять, но... как показало время, смерть прокурора выгадала Готэму несколько лет спокойной жизни, так что... кто знает, что там произошло. Вернее... что произошло на самом деле. Я в любом случае верю Бэтмена. И знаю, что многие меня поддерживают.
Блэйк вздохнул, решая, рассказывать ли в качестве примера собственную встречу с Бэтменом, но в итоге не стал напоминать о делах давно минувших. Не нужно сейчас о сбежавших преступниках, Зсасз - их меньшая проблема.
- Но сейчас светлый образ Харви Дента не защитит Готэм, даже если обклеить все здания его портретами. Бэйн - не внутренняя проблема, он не мафиозник, не коррупция, не нищета, он пришел извне. И никакими законами с ним не справиться. Более того... - Блэйк вздохнул, - как я уже сказал, расхоложенная годами относительного спокойствия полиция скорее всего не выдержит первого удара. Если там, - он указал под ноги, - в канализации, действительно армия, то у них уже наверняка есть план, как справиться с угрозой - раз они уже устранили Бэтмена, полиция станет следующим шагом.
Джон развел руками.
- Я не знаю, как будет действовать Бэйн. Но что-то мне подсказывает: городу будет очень плохо. Город будет некому защитить. Городу нужен будет герой, который сможет противостоять угрозе. И Бэтмен - единственный, кого я знаю, кто сумеет дать отпор. Если отойдет от амплуа героя-одиночки, конечно же. Если позволит идти за собой, - Джон невольно улыбнулся. Слишком уж ударился в патриотические речи, но он в них искренне верил - и видел, что они здесь уместны. - Поэтому, мистер Уэйн, давайте заключим сделку. Я схожу за аспирином, а Вы снова наденете плащ Бэтмена.

Готэм утратил всякое подобие порядка, и в этом хаосе и всеобщем страхе нужно было ходить осторожно. Мак-Магон постоянно озирался, пока находился на улице. Отчасти потому, что опасался схлопотать лихую пулю, отчасти потому, что надеялся в незнакомом месте найти аптеку. Фрэнк рискнул выбраться из мэрии только для того, чтобы найти инсулин и кое-что из списка попроще.
Он не знал насколько все это затянется, и просто ждал. В такое время все делали то, что должны были делать, играли ту роль, которая была отведена им Бэйном. Никто не знал всей головоломки, кроме человека в маске.
Врачу пришлось пройти почти два квартала, прежде чем он нашел аптеку. Точнее, то, что от нее осталось. Охотники халявы и вандалы уже успели тут похозяйничать, и Мак-Магон знал наверняка, что здесь не осталось никаких препаратов, от которых можно было бы словить кайф. Благо, что инсулин к ним не относился, и нашлось много целых ампул, и даже инсулиновые шприцы. Фрэнк забрал все, что признал годным, набив сумку до отказа. Встав посреди разгромленного зала, он деловито осмотрелся. Перед тем, как уйти совсем, врач купил в почти непокалеченном автомате попить, скормив ему карманной мелочи на доллар.
Из-за эха он не понял откуда доносилась стрельба, но решил не спешить на звук: черт его знает, свои и чужие. Важно было не вмешаться, а все таки вернуться в мэрию. Сняв пистолет с предохранителя и прикрыв его полой куртки, Фрэнк аккуратно двинулся вперед, обходя обломки. За углом ему открылась картина, которую принято называть печальной, но куда уж печальнее в захваченном террористами городе? К стене жалась знаменитая Женщина - Кошка, которой, похоже, досталось по первое число. Она не была в их лагере, но и о том, что на нее идет охота Фрэнк не слышал.
- Эй, - хирург негромко окликнул воровку, и тут же, не дожидаясь понуканий, миролюбиво приподнял руки. В правой была зажата маленькая коробка с вишневым соком. - Проблемы?

- О… У меня больше нет работы. Вполне возможно, что всех немногих оставшихся моих подруг за минувшие сутки замучил и убил этот подонок, мистер Мозги-на-Тротуаре. В любой момент меня могут убить в моей собственной квартире, или на лестничной площадке, или на улице. Паршиво, не находите?.. – Она устало улыбнулась и чуть промедлила. - Скучаю? Нет, мистер, вовсе нет, - проговорила негромко и хотела бы выглядеть сильной, стойкой и несгибаемой в этот момент, но как и обычно не вышло. – Разве что, совсем немного. – Уже гораздо тише, едва слышно, словно сказанное есть великая тайна. – Все мы одиноки в этом проклятом городе…я давно привыкла к этому.
Харли не решилась нести к дивану сразу две чашки – обязательно дрогнут руки или подломится каблук. Вместо этого одну из чашек женщина взяла обеими руками, под белое блюдце и за фарфоровую ручку, и медленно, поглядывая на пол, направилась к кофейному столику. Минутой ранее блондинка решила, что отдавать напиток прямо в руки Зсасзу не станет. Квинзел не была уверена в том, что не завизжит как пятилетняя девочка, если этот жуткий человек случайно коснется ее руки своей.
- Если Вы хотите, чтобы я чем-то помогла, Вы должны рассказать, что Вас беспокоит, - промямлила Харлин ставшим ватным ртом пришедшую на ум рабочую фразу, лишь бы сменить тему. Опустив чашку на кофейный столик, она спешно выпрямилась, вновь удалившись на кухню, словно там можно было найти надежное укрытие. – Тогда я попробую помочь.
Стоило сказать нечто более определенное, несомненно. Чтобы у Зсасза не нашлось никаких причин сомневаться в том, что доктор Квинзел будет гораздо полезнее живой, а не мертвой. Но отчего-то именно в этот ответственный момент Харли сплоховала, фактически расписавшись в собственной несостоятельности. А может и подписав себе смертный приговор.
- Мы ведь теперь все в одной лодке. В одной огромной, безумной лодке…
Вместе со второй чашкой блондинка вернулась к дивану и присела на самый его край, оказавшись по другую сторону от распечатанной коробки шоколадных конфет от Виктора Зсасза на расстоянии вытянутой руки. Харлин с радостью отодвинулась бы еще дальше, но увы – на диване для этого было слишком мало места.

Послышался четкий хруст пластмассы. С по-прежнему безмятежным выражением лица Талия раздавила флэш-карту, с видимым удовольствием втирая каблук в пол.
- Ох, простите! Какая неловкость, – издевательски извиняющимся тоном вымолвила она, поворачиваясь к Кошке. – Но ведь ничего страшного, верно? У Вас, наверняка, есть запасная, не так ли?
Талии все больше и больше нравилось следить за мисс Кайл. Грациозность хищного животного, хорошая актерская игра, красивые по-настоящему кошачьи черты лица… О таких людях, как она, потом можно будет жалеть, ностальгируя по щекотливой игре во взгляды.
- Милая, очаровательная Селина, - почти прошептала глава Лиги Теней, словно пародируя рыцарский тон Брюса Уэйна, -  Вы действительно думаете, что информация, добытая Вами, может мне навредить? Вы правда считаете, что Вам удастся расстроить мои планы и спокойно доживать свои оставшиеся кошачьи жизни в каком-нибудь райском уголке?
Талия смахнула с плеча гостьи, сидевшей в опасной для них обеих близости, несуществующую ворсинку.  Лицо ее, до этого спокойное, стало язвительным. В глазах появился странный блеск.
- Хорошо. Если все так, отправьте этот вариант моей биографии в полицейский участок. Сделайте это, - Талия медленно и ласково огладила Селину по щеке, потом спустилась ниже, к горлу, и сомкнула пальцы  на ее гортани. – Подарите Готэму еще одну сенсацию, а Брюсу Уэйну – еще один нож в спину! Сделай это, - вкрадчиво повторила Талия. – Но что будет с тобой? Я еще раз повторяю этот вопрос, на который ты никак не удосужишься ответить. Полагаешь, тебе удастся сбежать из города? Нет-нет. Ты останешься здесь, в этой клоаке, вместе со всеми. Останешься до конца, наблюдая, как погибает Готэм, на который тебе… Наплевать? А все потому, что именно ты сдала единственного человека, способного помочь тебе и этому городу.
Цепкие, не по-женски твердые пальцы все сильнее сжимались на хрупкой гортани гостьи.
- Ты думаешь, что тебе все известно? Ты… ничего… не знаешь.

Готэм пропах гарью и страхом. Постоянный дождь, то сильный - как из ведра, то моросящий, словно брызги ледяной воды - в лицо, усиливал гнетущее впечатление. То, что творилось на улицах, можно было назвать не иначе как безумием. Безумие было похоже на спертый, тяжелый запах, с железистым привкусом крови. Оно скрипело на зубах бетонной крошкой и отдавало горечью у корня языка.
Джон боялся и честно признавался себе в этом. Не боялся бы только безумец или тот, кто устроил весь этот ад.
Джон ненавидел и искренне наслаждался этим чувством, как и любой другой, испытывающий мучительное бессилие.
Джон надеялся. На Темного Рыцаря. На жителей Готэма. На себя.
Джон верил, что осколки здравого смысла, хитрость и поддержка друг друга - помогут им устоять.
В общем, детектив Блэйк все еще оставался хорошо информированным оптимистом.
В прежние времена они сетовали на то, что стало подозрительно мало работы, теперь каждому приходилось оборонять свой дом и красться по улицам,  будто это готэмцы были теми крысами, которые выбрались из сырой подземки. И это было оскорбительно.
Разоренные дома и холлы учреждений, мусорные кучи, трупы, захваченные заправочные станции, разграбленные аптеки и магазины. С каждым днем Готэм нес поражение. А ведь еще недели не прошло...
Сегодня Джону повезло тихо обойти экстремистские посты, пересечь заново очерченные границы районов, сменив три машины. Последняя заглохла по дороге к докам, поэтому еще пару часов ему пришлось пройти пешком под проливным дождем. А вода как на зло попадала за шиворот.
Нервный, вздрагивающий от холода и параноидально озирающийся по сторонам, детектив Блэйк еще пятнадцать минут пререкался с владельцем небольшого развалюхи-катерка. Старик был так занудлив и неумолим, что Джону показалось, будто на допросе у полицейских оказался он сам. Реальность походила на бред, и детективу каждые пять минут отчаянно хотелось проснуться, хотя он не спал без малого уже два дня.
Разгромленные участки, ограбленный банк, экстремисты, устроившие штаб в мэрии, заложники... Остатки полицейских сил, мечущиеся от "блок-поста" к "блок-посту" и пытающиеся противостоять разбою.
Героические самоубийцы.
Но едва ли не сильнее всего этого Блэйка беспокоила его собственная вина. Вина перед человеком, который неоднократно спасал всех их.
Добравшись до особняка, мертвой хваткой вцепившись в дверную колотушку, детектив колотил как заведенный до тех пор, пока вышедший на встречу Альфред не накрыл своей рукой его ладонь. Блэйк бессильно выдохнул и затравленно взглянул на дворецкого. Спрашивать о том, может ли он увидеть мистера Уэйна не было нужды. Теперь не осталось времени ни на лишние слова ни на светские церемонии.