— Ну, тут уже вопрос в адаптации, — у кого вуаль удобнее, тот и прав.
— Валяй. Если знаю, то отвечу, — секретной информации ему все равно никто не доверял. А он и не спрашивал.
— Да не волнуйся. Там у всех нервы сдавали. А уж Сали умеет выводить, это да, — хорошо, что сам Баст был довольно пофигистичным.
— Кошмары... Если коротко, то это неизвестно от куда взявшиеся тварины, минимальный размер которых, достигает машины. А про максимум... Я во всяком случае видел заразу размером с пятиэтажку, но говорят, бывают и больше, — можно было конечно говорить и мягче, чтобы не пугать, но они оба военные. Не за чем приуменьшать.
— По поводу родства... Это возможно, но я сам не знаю, — с крайне умным видом произнес он.
— Во всяком случае, наша способность к возрождению наверняка взята у них. А что до потерянных. Ну знаешь, и раньше были всякие психи, которые воображали себя Наполеонами и Цезарями. Но мы же не считали, что они правы. Вот так же и с потерянными. Мозгов они лишились, так что, не стоит считать, что они наша настоящая форма. Во всяком случае, я хоть и не слишком умный, но мыслей у меня хватает. И мне не хотелось бы их терять и уподобляться этим, — сказал он, показывая на улицу, где кучковались потерянные.
— И чего они встали? — а затем, он услышал чей-то крик. "Да что тут происходит? Какой идиот завалился сюда?"

— Похоже, там стычка. Ну, наверное нам лучше, — и тут он увидел, что Эш готовит позицию для стрельбы. "Если я ему сейчас скажу, что следует выждать, он ведь не послушает? И потом придется его привлекать за несоблюдение. Вот ведь морока." А Бастиан старался избегать мороки.
— Эш... Прикрывай. Только не высовывайся и потом смени позицию, — не стоило раскрываться всем.
Выдав приказ, Баст спрыгнул прямо за спины группе потерянных и вместе с ударом меча, активировал вуаль. "Ну что, пришло время тестов." Если все пройдет гладко, то одним ударом можно будет расправиться сразу с тремя. А Эш пристрелит последнего.

Зак очень скептически относился к тренировкам в стенах Штаба. Впрочем, у полковника была своя методика, не стоило ему мешать. Хотя Уитли нельзя было выпускать в реальные боевые условия — ее сразу сметут.  Когда Зак встретил ее, прежде чем забрать, то вручил ей небольшой подарок — книгу. Он старался узнавать, что любят его сотрудники, чтобы время от времени баловать их приятными мелочами, после чего сопроводил ее в оружейную и помог ей с выбором оружия и снаряжения. Физические способности новоявленной бессмертной были на критически низком показатели по сравнению  с другими бессмертными. Это обуславливалось ее прежней человеческой жизнью, и в этом не было ничего удивительного. Поэтому дорога в ближний бой ей была закрыта. Но быть стрелком — тоже тяжелый труд. Хороший стрелок обеспечивает поддержку огнем и своими способностями. Вуаль подбиралась так же. Обычно те, кто работали на дальней дистанции почти всегда предпочитали Жало. Это была единственная вуаль, которая обеспечивает возможность атак на достаточно большой дистанции в отличие от остальных трех. Это генерал рассказывал ей, стараясь почти наглядно показать все.
— Псы, Шипы и Коготь подразумевают непосредственно близкую рабочую дистанцию и контакт с небольшой разницей. У Жала большая инерция и тяжелый наконечник. Пусть он пускает кровь не столь сильно, как остальные, но такой удар опрокидывает на спину даже очень крупных и тяжелых соперников, при этом от тебя он не потребует физического напряжения. А длина хвоста и возможность направлять его в любую сторону помогает им работать в трехмерном пространстве. Когда встретишь тех, кто летает, ты оценишь в полной мере все преимущество этого типа вуали. — подытожил он. Они подобрали ей вуаль Жало. — Недавно в разломе мы столкнулись с первым летающим Великим. Бой на себя приняли стрелки, вооруженные жалом. Они его и завалили. Мои шипы были здесь абсолютно бесполезны, так как они работают только по земле.
Про летающих Кошмаров он говорить не стал, пусть и заместитель руководителя отделом БОР-паразита уже была посвящена в то, что для других было под строжайшим запретом. Девушка должна попробовать впервые синхронизировать своего БОР-паразита с ее механизмом и активировать. Собственно, чем она и займется в тренировочном зале. По пути туда они встретили Лефтерию.
— Добрый вечер. Лефтерия, это Уитли, новая бессмертная в наших рядах. Уитли, это Лефтерия, командир отряда занимающихся преимущественно устранением Великих.
Сопроводив девушек в Зал, Сильва встал и сложил руки на груди. Он выглядел недовольным. Очень недовольным. Его раздражала эта парочка. "Голубки заворковали". Он лишь клацнул острыми зубами и вышел в центр площадки, чтобы его было слышно очень хорошо. Голос его звучал громко, и был слышен с любого конца зала
- Для начала озвучу то, что вы должны усвоить. Неважно, новички вы или уже опытные бойцы. Они не измены. Итак. Первое, что вы должны освоить — это вуаль. Не умеете пользоваться вуалью — можете смело расписаться в собственной никчемности, даже если вы попадаете белке в глаз с 300 шагов. Патроны имеют свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Оружие может сломаться, особенно если это элементы не из королевского металла. Вуали не закончатся никогда и никогда вас не подведут. Вуали спасут ваши жизни. Второе. Наносите смертельный урон способностью с первого применения. Вы думаете, что можете рассчитывать на свое поколение и возможные большие запасы поглощенного ихора? Я вас огорчу: вы можете до этого просто не дожить. Удар должным быть точным, выверенным, после которого враг погибает. Умение выбрать момент и нанести решающий удар — определяющее в нашем деле. Не уверены, что попадаете или удар достигнет своей цели? Выждите и атакуйте наверняка. Не давайте врагу оправиться, задавите его. Он с вами церемониться не будет. А теперь третье, не менее важное. Без напарника вы ничто. Забудьте слово "я". Есть "мы". Ваша уникальная задница не представляет никакой цены в реальном бою. "Я" от вас я услышу только тогда, когда на моем столе будет лежать стопка рапортов, в которых написано, что вы смогли справиться без единой смерти с десятью Великими. К тому же, если вы достигнете этой цифры, то быстро осознаете, что смогли это сделать лишь благодаря тем, кто вас прикрывает. А пока "нет" — держите язык за зубами, особенно если очень потянет его сказать что-то гадкое про вашего напарника. Он вам не нравится? Вы не подружились, не сошлись характерами? Никому здесь это не интересно. Решите эту проблему. Все понятно? — спросил он и окинул взглядом всех присутствующих.

Умирать страшно лишь в первый раз, когда не знаешь, что ждет тебя по ту сторону. Но когда перестаешь вести счет своим смертям — в какой-то момент становится все равно. И тебя заботит больше боль физическая, нежели какие-то волнения в душе.
Забвение — вещь странная. Невозможно описать словами то, что ты видишь по ту сторону словами.
Поэтому когда Лукас открыл глаза, он в который раз с сожалением осознал, что так и не может вспомнить, что было за чертой. А очень бы хотелось, даже можно так сказать — чисто из научного любопытства. Тело еще не пришло в себя, не ощутило, что душа вернулась домой, поэтому оставалось лишь думать. Думать много, думать о разном, пока тело наконец-то пробудиться от затяжного сна.
Холодно.
Он лежит на полу.
Он помнил холод, что разливался по его телу и ломал внутренности, помнил и то, как гнев и желание защитить других во что бы то ни стало вспыхнул неистовым пожаром, выжигая все. Но Лукас совершенно не помнил, почему ему пришло в голову такое идиотское решение. Ведь было много вариантов, много возможностей. Почему именно такая смерть — пустота. Пальцы медленно сжимаются в кулак, чтобы начать разгонять кровь в конечностях. Но было так лениво что-либо делать.
Карсейн даже не знал, сколько его не было. Взгляд блуждал по кабинету, пытаясь выхватить хоть какую-то информацию о том, сколько времени прошло. Если слишком долго — то этот кабинет мог быть уже и не его вовсе. Свято место пусто не бывает — всегда придет замена. Грустно это осознавать, но так устроена была жизнь, так и должен работать отлаженных механизм — когда ломается деталь, ставят новую взамен.
Упираясь локтями в пол, мужчина приподнялся, чтобы осмотреть себя.
Смешок.
Лишь вуаль и осталась, связанная с ним на генетическом уровне. Вот почему было холодно — не слишком-то и комфортно лежать на холодном полу в чем мать родила. Благо, что он пробудился до того, как его кто-то нашел — иначе пришлось бы смущаться.
Наверно.
Росток омелы, что рос в кабинете, спас полковника от небольшого позора перед другими подчиненными, за что стоило сказать ей спасибо. И попросить у Аурелии немного подкормки в благодарность.
А валялся Лукас недалеко от своего стола. Интереса ради чуть подполз ближе и поднял руку, пошарив на краю. Снова смешок — пачка сигарет, оставленная им в тот день, так и лежала нетронутой. Значит все же не выселили — приятная новость. Хватая находку, с удовольствием вытащил одну сигарету и привычным жестом закусил зубами. Край загорелся сам, по привычке — о таких машинальных мелочах Лукас даже не задумывался. Может и глупо тратить ихор на такое, но в какой-то момент обращение со способностями выходит на бытовой уровень — и ты уже не знаешь, как раньше без этого жил.
Согнув ногу в колене, Вуд откинулся обратно на пол, вновь задумываясь о уже более делах насущных. Морщина пролегла меж бровей, выдавая то, что мысли эти были далеко не легкие.
Мидо сказал слишком много лишнего, преследуя свои поганые цели. И если он перестал таиться — это было лишь началом. Вуд знал много тайн, о многих которых Захариас даже не подозревал. И если Лукас откроет рот — то вряд ли он сохранит с Заком хорошие отношения. Нет, он не делал поспешных выводов, просто... Зак может воспринять это как предательство со стороны наставника и... друга?
"Чтоб тебя Кошмары сожрали, Мидо. Прожевали и высрали за пределами стены," — уголок губ дернулся, выдавая раздражение полковника. Вдох — и дым заполнял легкие, но легче не становилось.
И старый мир стремительно тлел, точно так же, как сейчас сигарета.

И только Эш успел порадоваться тому, что смерть обошла его крайне везучую фигуру стороной, как на него навалилась тяжелая туша цербера. Он даже подняться толком не успел, как под под ним развалился и он, вместе с обломками и без того раскрошившегося от времени асфальта рухнул вниз. Падение было мучительно долгим, а приземление твердым и болезненным. В воздухе бессмертный успел перевернуться на ноги. Все тело мучительно ныло, но отвратительный запах ударивший в нос заставил волосы на затылке зашевелиться. Так пахли только крысы. В детстве, когда его мама злилась, она часто запирала нелюбимого ребенка в подвале в качестве наказания. В нем жили крысы. Десятки отвратительно пищащих тушек, вспоминать о которых не хотелось никогда. Бланк ненавидел крыс, и, возможно именно это придало ему мужества. Снова встретиться со страхом собственного детства, но на сей раз он хотя бы вооружен. Подскочив с земли, он постарался оценить ситуацию сквозь опадающую пыль. Одного пленника они так и не спасли, а крик несчастного до сих пор стоял в ушах.
Великий потерянный выглядел так же отвратительно как и его слуги-потерянные. Кто знает, возможно когда-то это была красивая девушка, но сейчас... Ничего более мерзкого ему видеть не приходилось. Времени не было, на него уже бежали две мерзкие твари. Крысы трусливы, но потерянные могут вести себя иначе. Юноша уже подготовил вуаль для твари, сделавшей выпад, но та в последний момент отскочила, а в бедре хрустнуло от острых как бритва клыков. Юноша закричал от боли и ярости, а горящие алым глаза обратились к твари. Повалился на землю под тяжестью туши, стараясь дотянуться до трехгранного клинка.
Фузетто легко вышел из ножен, протыкая насквозь голову опасного потерянного, так неосторожно посмевшего так нагло напасть на него. Он подскочил на ноги, вновь вскрикивая, его подкосило от боли, но не от реликвии, а из-за укуса. Рану словно охватывал огонь каждый раз, как юноша пытался на нее опереться. Зуб твари обломался и застрял в ноге. Нет времени его вытаскивать.
Крысы трусливы, они нападают только стаями, втихую, так, чтобы не получить ответный удар. Надо как-то их обмануть. Но как? Хаотично соображая, юноша отмахивался от лошадиной твари вуалью, показывая, что он видит где она, то и дело оборачиваясь, проверяя, не подскочил ли к нему еще один противник. Клинок был слишком коротким, чтобы сражаться на расстоянии.
— "Думай, Рик, давай... Она не будет нападать, когда моя вуаль на изготовке... Вот бы она была не такой заметной. Хотя бы ненадолго, ну..." — хаотично крутил шестернями в голове юноша, пытаясь что-то придумать. Как вдруг вуаль изменилась, превратившись в туманные очертания, — "воу! То, что нужно."
Времени удивляться появлению новой способности не было. Все же, крыса была потерянным, так что потеряв из поля зрения опасную вуаль, тварь должна была напасть. Разумеется, исполнить акробатические упражнения как там, наверху, с такой ногой юноша не мог. Так что он  поднял опасное лезвие хвоста над головой, на манер скорпиона, готовясь ударить тут же, как мерзкая тварь набросится на него.
— Жив! — запоздало ответил юноша Бастиану.

Надо сказать, сие зрелище заставило доселе абсолютно равнодушную морду Дженсона слегка скривиться. Эти ребята культивировали дружбу. Тут у всех дружба. Все говорят о дружбе! Жмут друг-другу руки! Пьют кровь! Вот последнее его покоробило до скрипа зубов. Ему, конечно, до сиреневой звезды, он обычно не обменивался с братом прощальными речами (да и, судя по тому, что к нему с дружеским рукопожатием никто не подошел, в отряде он так и не стал душой компании), а просто рвался в бой, где без особых мыслей выкашивал все на своем пути, но теперь ему жизненно необходимо стало поговорить с Эшем.
Такие дела, их разделили. Это случалось редко, и каждый такой раз Хейз ощущал скользкую поверхность под ногами. Удобно и спокойно было, когда он сражался плечом к плечу с братом, тот мог отвлечь противника на себя, подлечить, и оставался при этом под присмотром старшего. Сейчас же маленький рыжий писюн был на другой миссии, что жутко нервировало, вдобавок вот это эпичное прощание супергероев перед битвой с суперзлодеем немного напрягало.
Не долго думая, Хейз достал из сумки свой гаджет и, отойдя в сторонку, принялся записывать видео-сообщение.
— Привет, малыш, — он криво улыбнулся, показав в камеру козу из двух пальцев, и заговорил тише. — Жаль, что тебя тут нет. Если бы ты знал, на что я смотрю.. Короче, Бастиан сосет у Вуда кровь, хе-хе. Прямо из руки, ага. Выглядит как-то по-пидорски. Но вообще я не то хотел сказать.. тут надвигается какой-то лютый трэш, по настроению соратников могу сказать, что нам порвут жопы сильнее обычного. Возможно, я тебя долго не увижу..
Джей прочистил горло, кашлянув в кулак, глянул на компанию и снова обратился в камеру. На этот раз брови его сурово нахмурились, но голос оставался мягким, как всегда, когда он общался с мелким.
— Слушай, мелюзга, тебя тут нет и мне тревожно. Надеюсь, с тобой дерьма не случится. И со мной тоже. Потому что у тебя, никого, кроме меня. Если я исчезну, кто тебе сопли будет вытирать? Поэтому, что бы не случилось, держись там. Не ной и не впадай в депрессию, понял? Мы все преодолеем. И еще, не забывай меня. Я твой брат, и я.. тебя.. ну все.
Когда-нибудь он скажет эту слащавую фразу, но если будет при смерти или мертв. Совсем. Мертв. А вот то, что Эш должен его помнить, было очень важным. Он надеялся, что это видео поможет ему держаться за воспоминания и хранить остаток рассудка в темные времена, если с Дженсоном что-то случится.
Хейз старший сохранил запись и поднял взгляд на своих соратников. Не особо у него были близкие отношения с ними, но и говна он никому не делал. Просто они с братом держались более обособленно, поскольку влиться в сплоченный коллектив было задачей не из легких. Наконец Джей выбрал. Он подошел к Дрейку и хлопнул его по плечу, привлекая внимание, после чего сунул ему свой гаджет.
— Будь другом, передай Эшу, если со мной что случится.
К счастью, Дрейк не был против и, кивнув, забрал телефон. Дженсон похлопал его по плечу и ухмыльнулся.
— Спасибо. Надеюсь, ты выживешь.
Теперь, когда с расшаркиваниями все закончили, Хейзу не терпелось уже выдвинуться и совершить то, для чего Вуд так принарядился.
— Скучно, — сказал он, шагая к остальным членам отряда. — Убить бы кого-нибудь. Когда уже пойдем?

— А ты уверен что в тебе осталось человечность, Вуд? — Еси гордо вздернула подбородок, максимально запрокидывая голову назад. В глазах предательски щипало от жара полковника, боли физической и душевной.
Но это было после громкой тирады, а до того, как её приперли к стенке, Кавасима стояла с бутылкой на перевес и широко раскрытыми глазами взирала на живого мертвеца.
— Значит вернулся, — хищно всматривается в мужчину, в каждую давно знакомую черту и тяжело выдыхает. Еси впервые не знала, как отреагировать, да и груда хлама за спиной навевала не лучшие мысли. Надо же как совпало, день возвращения и день этого чертового погрома, иронично.
По отчаянному взгляду полковника, а после резкой вспышки ярости, она поняла, что настал полный и тотальный пиздец. Тот, кто стоит напротив нее не ждет переговоров и дико зол, у него есть на это право. В следующий момент она уже прижата к стене, да так что не вырваться, кожа которую касается Вуд начинается стремительно согреваться, а это сулит лишь проблемы. Только Есико и не пытается вырваться, она лишь всматриваться в столь знакомые глаза ища то "самое". То чего так и не находит.
Ох, он имеет право злиться, избить, кричать. Имеет, наверное. Только отчего хуже, от того что её начинают потихоньку подажировать или от слов что говорят прямо в лицо. Правда всегда горькая, особенно когда ты до последнего надеешься на лучшее. Когда переживаешь и словно не живешь все две недели, просто что бы услышать: "Ты мне никто".
Он имеет право злиться. Наверное, стоит извиниться? Убрать бардак, склеить все что возможно и убраться подальше. Раньше бы она так и поступила, пока была живой. Сейчас она мертва, хоть и ходит по этой земле, дышит и продолжает сжимать бутылку за горлышко. Каким чудом она только не разбилась, вероятно инстинктивно Еси прижала к себе. Ценности нужно хранить как можно ближе к сердцу.
Болит. Хотя какая эта боль в сравнении с той, что испытывала много лет подряд? Но все равно болят назревающие ожоги, а дышать все труднее, да только Кавасима не опуская взгляда смотрит прямо в глаза того, кого любила? Любит, возможно будет любить. Есикава никогда не задумывалась над тем, что именно испытывает к полковнику. Оно просто было, жило, росло внутри неё и разограло огонек желания жить.
На лице появляется ухмылка, губы автоматом растягиваются в неё, ведь стоять по струнке пока на тебя орут, брызжа слюной, не так интересно. Мозг занят процессом выбора: разреветься и послать или сразу послать и уйти с гордо поднятой головой. Пока не ясно какой вариант победит, поэтому молчит. Разве ей есть что сказать тому, кто так настрадался. Ох. бедный-бедный полковник. Он так трудится ради народа, так страдает, героически умирает на поле боя, а вместо курантов и сотен радостных лиц его встречает неуравновешенный подросток со своей личной драмой. Наверное, это неприятно, разом потерять столько личных вещей.
Еси помнит, как перед вылетом из Японии потеряла талисман на удачу, что ей подарили одноклассницы. Кажется, они были подругами, она уже не помнит, а вспоминать не хочет. Какой смысл скорбеть по тем, кого давно нет в живых? Потом она попадает в больницу, теряет мать, теряет все личные вещи кроме оружия, теряет отца... Ах да, ведь все это происходит во время того, когда нужно бороться за свою жизнь и не унывать. Испытывать вечную боль, но ни в коем случае не жаловаться и бороться из последних сил. Тошнотворное лицемерие, просто терпеть, переживать все внутри, не показывать эмоции. Это того не стоит.
И вот он задает свой последний вопрос. Бессмертному, который ему никто. Той что разрушила значительную часть его прекрасных воспоминаний о семье. Как жаль, что она успела разбить такую малость, стоило постараться лучше, да уже ничего не поделать. Еси, осматривает свои руки на которых остались следы ожогов. Теперь придется не попадаться на глаза Акире до завтра, а то пока заживут...
— Мне так жаль, что я посягнула на святое, полковник, — Кавасима через боль поднимает руку с бутылкой и подносит горлышко к губами. Самое то промочить горло, по возможности прочистить заплутавшие мозги. — За такое меня убить мало, правда? — Опускает руку и щерит рот в ухмылке. Конечно, ведь эти вещи ценнее, они ведь принадлежат его мертвым. Хранит ли Акира вещи матери? Наверняка тоже что-то припрятал и лелеет, словно драгоценность. Быть может останься у неё хоть что-то кроме оружия, она так же бы стенала над бездушной побрякушкой.  - Тебя уже начали считать мертвым, первое поколение, — она облизывает пересохшие губы и судорожно выдыхает, внешнее спокойствие отнимает немало сил, — не официально нет, но люди говорят... Да, они любят говорить полковник. Многое. Про меня, про тебя... Про всех, кто вокруг. Уже не люди, но все еще тянемся к социуму. Ищем тех, кто во всем этом проклятом мире не будет чужим. Делаем вид что живем, хотя уже давно сдохли и сейчас лишь пушечное мясо на убой, — предостерегающе поднимает руку, — да-да я помню условия лицензионного соглашение на собственную жизнь. — Последнее слово она выделяет в кавычки, которые изображает согнутыми пальцами. — И все мы в этом райском саду смертников звезды номер один.
Ноги уже не держат, приходится сесть на пол, кажется вокруг нет битого стекла, а если и есть невелика потеря. На ней все заживает как на собаке, пес ведь. Кавасима смотрит на него тем самым взглядом, которым смотрела последний раз в больнице. Тогда он ей объяснял перспективы жизни после смерти, а также что ей придется делать после вживления бор-паразита. Тот самый момент, когда шансы выжить слишком малы, но тебе дают наставления. Пахнет лицемерием, хотя вроде и правду сказали, да только все это делается... для галочки. Только не перед начальством, а работником, что успел выслужиться. Что только отец не делал ради возможности спасти дочь. Жалел ли он о своем решении? Наверное, когда Есикава перестала всем угождать и начала делать то, что хочет сама он понял, что сделал ошибку. Так возвращаясь к нашим баранам... точнее полковнику, она никогда не чувствовала искренности в его речах и делах. Словно Вуд умер тогда, со своей семьей, а сейчас ходит его бренная оболочка способная писать отчеты и орать.
— Вуд, ты самый большой ублюдок из тех что я встречала, ты знаешь да? — словно ей требуется подтверждение она кивает головой, а после недолгой попытки запихнуть трясущие руки в карман, вытягивает сигареты. — Все считают меня бешенной сукой, и они правы. Все честно. А вот ты, полковник, ты... — засовывает сигарету в рот и осторожно подкуривает, вздрагивая от появившегося пламени. Ей ведь снились кошмары, что ему больно, что был шанс спасти, но она не сумела. Такой лирический бред, что самой тошно. — Упорно держишь маску достопочтимого бессмертного, что защищает мир от потерянных. Строгий и справедливый, со своими минусами потому что не потерял человечность... Хах, — негромко смеется, а после затягивается и ненадолго замолкает. — Я не могу растоптать то, чего давно нет Вуд... Вся твоя жизнь — это воспоминания. Ты не подпустишь к себе никого нового и не только в свою постель, в саму свою жизнь вне работы. И знаешь почему? Потому что этой жизни нет. Есть лишь работа и борьба. Все что тебе было дорого ушло в забвение, остается лишь все это. На окружающих тебе плевать, пусть хоть нас бессмертные раздерут. Ты закрывал на меня глаза потому что Акира просил позаботиться, а после я стала полезным инструментом. Зная почему все сложилось так... Ты лишь видел выгоду для правительства и использовал её при первой возможности. Разве тебя за это можно винить?
— Сейчас я растоптала не твою человечность, а свои чувства, полковник. Ни ты, ни я уже не простим этого.
— Я лишь бешенная сука, худшее что есть у гончих... Сколько рапортов ты отправил в корзину? А сколько просто сжег. Скажи мне Вуд, это для меня или для пользы дела? Ведь пока мной можно манипулировать я смогу сделать множество полезных дел. А потом... мы все равно сойдем с ума и не факт, что ты быстрее меня, полковник.
Приходилась делать небольшие остановки между предложениями для затяжки. Выдыхая через нос, она могла ненадолго затуманить картину происходящего.
— Уж извини, что я пыталась жить и не могла смериться с твоей потерей. А вещи... Мне на минуту показалось что ты и я пока живы, а значит важнее этой горы хлама. Показалось, — опустив взгляд качает головой. Она ведь знала, но надеялась в какой-то момент. - Мне стоит как верному солдату выполнять приказы, носить форму и продолжать лицемерить. Стать такой как ты, ведь зачем жить, когда есть воспоминания… Хотя в отличии от тебя у меня особо не за что держаться. И не говори сейчас про Акиру, я еще здесь только потому что он этого хотел. Я делала это не для себя.

Постепенно Тирце становилось легче, всё-таки прикладом заехали в живот, а не по голове, но так или иначе ничего другого кроме как плестись по-прежнему не могла. Так же когда сознание немного прояснилось, она окончательно оставила сопротивление и раненой рукой взялась живот, а здоровой за плечо. И всё бы ничего, если не брать в расчёт ситуацию, в которой оказалась, но гад, словно специально делал ей больно, выжимая из неё стоны и слёзы. И к слову последние от боли сами стекали по щекам, а не потому, что плакала. После всего пережитого это точно было не то положение, что могло заставить разрыдаться. Хотя оно пугало. Пугало до дрожи в ногах. Ведь ей ещё ни разу не пытались навредить бессмертные. Конечно, слышала, что есть всякие отбросы, но до сих пор именно только слышала. А тут даже солдаты правительства оказались не такими, как эти два клопа.
На угрозы Тирца не ответила. Понимала, что если попробует огрызаться, то ей сделают ещё больнее, а соглашаться... ну уж нет. Потому молчание оказалось лучшим выбором. Да и в голове и так воцарилась суматоха на тему, что будет дальше. Что эти двое собирались с ней делать. Высосать всю кровь? Так нет, не человек же. Заставить сражаться на своей стороне? Ага, дай только шанс и сразу сделает ноги. Правда тут она покосилась на бессознательную Мию и Николя. Утащить на себе тело почти взрослого было без вариантов. Хотя стоп, сейчас её никто не отпускал. Тогда что? И, пожалуй, эта неизвестность пугала больше всего. Даже больше вроде как идущих по следу потерянных. А вот те, что появились впереди, всё же напугали сильнее, поскольку оказались уже реальной угрозой, которой нечего было противопоставить. Неудачная атака лишила всего: баселарда, вуали и главное ихора. А ещё обернулась ранением в плечо и отбитым животом. В общем, мало того, что не чем было защищаться, так ещё и мобильность оставляла желать лучшего.
— Старые знакомые..., — пробубнила Тирца и вскрикнула от боли, поскольку гад, вроде как Рик, сильно толкнул в сторону, что аж упала.
И поначалу она просто стала смотреть на битву, не зная за кого, лучше переживать, а потом дошло, что это был тот самый шанс! Ведь за этими потерянными больше никого! Достаточно было подняться и побежать, конечно, немного обогнув дерущихся. Но...
— Мия! — подскочила Тирца к бессознательной девушке, так быстро насколько это было возможно в её состоянии, и потрясла за плечо. — Мия! Мия!
Однако драгоценное время уходило, а Мия в себя всё не приходила. Тогда она, зажмурившись, ткнула пальцем себе в рану и быстро вытерла кровь о простреленные колени девушки, а после крепко схватила Николя за руку.
— Нам надо уходить! Твоя сестра хотела бы этого! — Попыталась объясниться Тирца. — Мы не можем ей сейчас помочь. А если выберемся, проследим, куда они пойдут и освободим. У меня есть знакомый, который надерёт этим гадам зад!
На этом она потащила Николя стараясь держаться подальше от потерянных и бессмертных, что, по всей видимости, не справлялись. Однако была готова отпустить и пацана, если он возьмётся слишком упорствовать. Бросать новых знакомых, конечно, не хотелось, но и оставаться смысла не видела. В плену всё равно ничего сделать не сможет. И если честно умирать тоже не хотелось, а этим вполне всё могло закончиться.

Саломея не дрогнула и не моргнула, когда Лефтерия привела в исполнение свой приказ.
"Снайпер и лидер тем отличается от тирана, что всегда смотрит спокойно на ту смерть, которую он приносит. Мы все должны принимать свои грехи. Так всегда говорил мне Люмен. Если это уничтожит Еву, то это будет мой грех, за который расплачиваться только мне."
— Джек, отпусти цепи, Ева свободна, чтобы мог освободиться ты, — произнесла спокойно и четко Этингер, наблюдая как пепел осыпается на землю, а вместо него появляется обломок, поднимающийся в воздух. Брюнетка сделала шаг назад, жестом приказав всем отступить еще дальше, чтобы они были далеко и от реликвии, и от странного постамента. В ответ на вопрос Эша она лишь кивнула.
— Не вздумайте прикоснуться, если вы будете не совместимы с ней, то это будет самая худшая смерть для вас, — скомандовала бессмертная, смотря на реликвию. В ее затухающем безумии возникла мысль "а может коснуться?", но рациональная холодная часть быстро подавила это желание, провозившись в короткой борьбе. Если она так глупо поступит, то умрет, когда может еще прожить и что-то защитить. Ей было не страшно умереть, Мия боялась сойти с ума и стать потерянной, ведь четко понимала — охотиться она начнет безжалостно.
Краем глаза девушка следила за Джеком, сомнительно, что он был сильно рад ее решению, так что его могло начать поглощать безумие. Терять возлюбленных всегда было тяжело. Что же, придется отдать еще бесчувственных и жестоких приказов, возможно, это поможет им.
— Ждите и следите за Джеком. Если понимаем, что он на грани, из-за которой не вернуться, то приказ на уничтожение. Реликвия должна восстановить Хранителя, Ева должна вернуться, возможно, если Джек умрет не сойдя с ума, то он тоже вернется, — спокойно, четко и уверенно проговорила Саломея. Внешне она казалась абсолютно уверенной в своих словах, будто говорила истину в последней инстанции. Паршиво было только одно — глубоко внутри она сама себе не верила, хотя очень хотела.
"Я могу только попытаться свести потери к минимуму. Пока что ничего более. "

— Тогда я сама это сделаю... — Выдохнув, Уитли начала приближаться к постаменту. Да, возможно она была напугана. Но, сейчас самое важное — сохранить спокойствие, и сделать то, что нужно.
— Походу Младший Лейтенант забыл, что ихор поглощали и у рыцарей королевы, и у тех, кто был заражен не просто миазмами, а миазмами королевы... Обратились потом лишь те, кто пару месяцев не пил кровь. Я не думаю, что то, что я сейчас делаю, будет хоть как-то отличаться от того, что делали другие, во время "Убийцы Королевы". — Оружие было наготове, но, тут уж скорее дело было в ногах. Если ей не удастся уйти из под удара — то её ждёт довольно печальная учесть.

— Прошу прощения, Капитан Этингер. Я начну задачу сама. — после этих слов, Уитли сформировала уже привычный штырь. Точнее, она собиралась сформировать ещё два таких... Если не ещё одну серию — у неё всё ещё были концентраты. Правда, их надо принимать с осторожностью — можно спровоцировать свою собственную жажду, и тогда уж...
Эта задача станет невыполнимой.

— Если не хочется пожирать кровь — хотя бы постреляйте в неё... — Говорит Уиспер, перед тем, как отправить в полёт первое "копьё". Затем, спустя всего несколько секунд, второе. Таким же образом — третье. Чем больше её крови будет внутри этого постамента, тем легче ей будет им управлять...

Сейчас же, когда уже три штыря отправлялись в сторону постамента, Уитли снова вводила себе концентрат — на этот раз, большой. Просто для того, чтобы контроль был более надёжным. Чтобы увеличить шансы на успех, и оправдать себя.

Несколько секунд, пока впитывался концентрат, и вот, из той же раны на ладони, снова формируется штырь. Ещё раз. И ещё раз, и ещё раз...

Уже шесть снарядов готовились перехватить контроль над постаментом. Затем же, Уитли совершает три выстрела — особыми снарядами, заряженными электричеством.
Конечно, ей, вероятнее всего, может сильно достаться...
Но, даже если так, то она хотя бы пыталась. И, наверное, даже что-то сделала.

Зачем она так приближалась, если могла делать всё то же самое, с той же дистанции? Сейчас была необходимость не подставить под удар других — наиболее сильных бойцов, которые могли бы пригодится позже. Но, сейчас, когда Уитли израсходовала весь ихор, она отходит на шагов пять назад — здесь должно что-то начаться...
И когда это что-то начнётся — уж лучше она будет на пять шагов дальше от этого чего-то. Но, она всё ещё находилась к нему ближе всех. Примерно, в метрах семи-восьми от него...

К сожалению, ответов на свои вопросы Эш так и не получил. Это было плохо. Вряд ли эта ученая в курсе проекта "Хранители", иначе бы она, как минимум, видела его дело и узнала бы его в лицо. Но, раз этого не произошло, а сам Эш не в курсе того, что происходит, придется воспрепятствовать ее исследованию. Более того, ее не хотели пускать в палату, а значит она занимается этими исследованиями в тайне от руководства. Это наводило на неприятные мысли. Он знал, что лидером правительства так и остался Григорио Сильва. Это, бесспорно, хорошая новость. Но ее никто не просил этим заниматься. А значит, она могла работать на кого-то еще. Необходимо действовать быстро и попытаться избежать встречи еще с кем-то. Если кто-то увидит его кровь, это может дать потенциальному противнику информацию о проекте и о том, что Эш проснулся. Хотя, как раз таки враг об этом уже знал. Если его еще не скрутили, то, возможно, тут безопасно. Но говорить наверняка было рано.
Пока юноша размышлял над этой информацией, он покорно сел на кушетку, внимательно слушая что и как она говорит. Он был совершенно спокоен, перед тем, как ему вживили Реликвию, его подвергали исследованиям и похуже сбора крови. Ученая так и не назвалась, но это пока не так важно. Ладно, не хочет говорить — не надо.
— "Если она получит этот анализ, то у меня будут проблемы. Судя по всему, предыдущего не хватило для более глубокого исследования. Это хорошо. Пока она, судя по всему, только знает о том, что у меня высокий процент совместимости с Реликвией. Если вообще знает о них. Но все равно это плохо." — размышлял Бланк, пытаясь отыскать наилучшее решение этой проблемы.
— Нет, ничего такого, — солгал юноша, дожидаясь, когда девушка закончит. У него будет только один шанс. Оружия у нее при себе нет, зато у него есть скальпель. Как только ученая отвернулась, чтобы загрузить образец в аппаратуру, он подскочил, легким движением вытаскивая привязанный к ноге нож, запрыгивая со спины, повалив ее на пол под свой вес, одной рукой выворачивая назад ее руку, заставляя выронить ампулу с кровью, а второй приставляя острый кончик скальпеля к ее шее.
— Мне жаль, но тебе лучше не видеть этих результатов, для твоего же блага, так что я это заберу. Не кричи, никто не услышит, — холодно проговорил юноша, специально держа острый скальпель так, чтобы при попытке вырваться она вспорола шею самой себе. Даже при усиленной регенерации, вряд ли ей удастся залечить эти раны прежде чем истечет кровью и умрет, — Мне нужно связаться с Григорио Сильвой. Говорить я буду только с ним. Только глупости не делай. Я-то отсюда уйду в любом случае, а тебе, должно быть, не хочется потерять информацию о своих драгоценных исследованиях и терять время на перерождение. Не заставляй меня тебя убивать, я вор, а не убийца.
Нападать на члена правительства, тем более на женщину, такого юноша и представить себе не мог даже в самом страшном кошмаре, однако рука его, что удивительно, не дрожала. Решимость всегда была его сильной чертой. Эта ученая, возможно, была и ни при чем, но тех, кто может узнать о Проекте, по инструкции было необходимо устранить. Его миссия является делом первостепенной важности и пока Эш не убедится, что здесь ему находиться безопасно, он не остановится ни перед чем, чтобы сохранить тайну и выполнить свою миссию как полагается. Он сможет уйти отсюда в любом случае, его способности не были ограничены ихором, да и боль вроде бы успокоилась, а значит ничто не помешает ему уйти. Но было бы здорово, узнай он хоть что-нибудь, пока он все еще здесь. Главное, чтобы эта женщина оказалась покладистой и не делала глупостей.